Художник Изумрудного города

Не помню, когда я впервые увидела Элли. Кажется, я знала ее всегда. Не ту Элли, про которую написал книжку писатель А. Волков, а ту, которую нарисовал в книжке художник Л. Владимирский.
Нет, постойте, ведь был еще Буратино! Точно, он появился еще раньше Элли. В своем полосатом красно-белом колпачке с кисточкой, сделанном из старого носка папы Карло и с хитрой улыбкой, растянутой чуть ли не до ушей. Теперь эту ветхую книжку издания 1971 года, залатанную и переклеенную не однажды, я снова и снова, уже, наверное, в 1001-й раз перечитываю подрастающему поколению. И на титульном листе стоит то же имя художника – Леонид Владимирский.
И вот сегодня я отправляюсь на встречу с этим человеком. Поистине чудо – познакомиться с художником, чьи образы давно уже стали реальностью, частью не только меня самой, но и людей, значительно более старших, и молодых, и детей нового, ХХI века.
Леониду Владимирскому 82 года. Но он ждет нас на своем рабочем месте, в мастерской. Открывается дверь, и на пороге нас встречает... Ну, вы волшебников видели? Знаете, какие они бывают? Так вот, нас встретил настоящий волшебник. Стройный и строгий, очень высокий – двухметрового роста, не меньше, с пышной гривой белых волос, с длинной седой бородой и волшебной палочкой. Да, конечно, это была кисть, но кто сказал, что ею не творят чудеса?

Знакомство
– Я сделал три книжки в своей жизни. Что вы удивляетесь? Это “Приключения Буратино”, “Волшебник Изумрудного города” и еще “Руслан и Людмила”. А остальное все такя И я продолжаю над этими тремя книжками работать до сих пор, всю жизнь.
– Зачем?
– А потому, что мне все время что-то не нравится. Вот Пушкина можно делать всю жизнь. И с Буратино бьюсь до сих пор, я все стараюсь сделать его помоложе. Вот здесь, посмотрите: сколько ему лет (показывает обложку старого издания)? Лет 10–12. А вот здесь сколько? Уже лет 6–7. А я хочу, чтобы он стал еще моложе, лет пяти. Этого очень трудно добиться.
– Они вам, наверное, снятся, ваши герои?
– А я себе про них сказки рассказываю. Недавно я записал две свои сказки, и получились книги: “Буратино в Изумрудном городе” и “Буратино ищет клад”. Я очень люблю двух своих героев – Страшилу и Буратино, вот и перезнакомил их наконец.
– А когда вы с Буратино познакомились?
– В моем детстве Буратино не было. Я с ним познакомился в институте, когда мне было лет 29. Это была моя курсовая работа. А диплом был “Руслан и Людмила”. Потом, когда я уже работал на студии “Диафильм”, я узнал, что еще до войны готовился диафильм “Золотой ключик”. Алексей Толстой сам написал к нему кадроплан (то есть покадровый текст), а художник Радлов уже рисовал Буратино, но потом началась война, и работа была остановлена. Я узнал, что было всего три экземпляра текста: один сгорел на “Диафильме”, когда туда попала бомба, другой сгорел вместе с Домом художника и только третий сохранился в архиве Литинститута. Я нашел его и сделал двухсерийный диафильм, а потом и книжку – с коротким текстом, для малышей, которые учатся читать. Диафильм вышел в 1953 году, а книжка – в 1956-м. Так я стал заниматься книгами.
– А я думала, что вы родились уже иллюстраторомя
– Родители мои никакого отношения к искусству не имели, отец – экономист, а мама – врач. Я мечтал стать путешественником, но, поскольку профессии такой нет, я выбрал профессию строителя и поступил в МИСИ. Через три года началась война, и я ушел в армию. А когда война закончилась, я уже был женатым 25-летним мужчиной. И вроде бы работать уже пора, а не учиться, но тут мы с приятелем гуляли на ВДНХ и зашли в институт кинематографии, на красивых абитуриенток посмотреть. Я был в форме старшего лейтенанта. К нам тут же подлетел маленький человечек, который оказался деканом художественного факультета: “Вы на какой факультет поступаете? Рисуете? Поступайте к нам!” Я рассказал вечером жене, а она вдруг говорит: “Поступай, это, наверное, судьба!” Меня приняли, и я шесть лет учился.
Стипендия была 40 рублей. Поэтому подрабатывал как только мог. Вот, например, пуговицы красил: у каждой надо было сначала прокрасить ацетоном фон, а потом уже кисточкой нанести позолоту. За одну пуговицу получал 2 копейки. Потом еще лебедей на клеенке рисовал, знаете? Пруд, лебеди плавают, а тут охотник с ружьем и собакой идет. Очень популярный сюжет был – на стенку, над диваном или кроватью вешали. Мы приезжали в деревню и по домам ходили, предлагали: не нужен ли вам коврик? Кто-то двух лебедей заказывал, кто-то – трех, кому как больше нравилось. А то просили, чтобы собака на коврике была на живую похожа – и вот старались, вырисовывали.
– Вы учились на художника кино?
– Я учился на художника-мультипликатора. И диплом красный получил в 31 год. Защищался готовым диафильмом, а не рисунками, как остальные студенты. Поэтому меня тут же взяли главным художником на “Диафильм”, а мою дипломную работу – “Руслана и Людмилу” – опубликовали и заплатили мне за это тысячу рублей. Я страшно разбогател и стал делать диафильмы. Их у меня было десять. Потом появилась книжка про Буратино, а вслед за ней – “Волшебник Изумрудного города”.
– Вместе с Александром Волковым вы сделали шесть книжек про Изумрудный город. А как начинали?
– Я прочел его книжку с хорошими черно-белыми рисунками Радлова, она мне очень понравилась, и я его разыскал. Волков был на тридцать лет старше меня и жил в соседнем доме, как при знакомстве выяснилось. Мы сделали цветную книжку, и ее стали покупать еще лучше, чем первую. А потом пачками пошли письма детей с просьбой написать продолжение, и мы стали работать вместе. Двадцать лет работали душа в душу.
– Вы подбрасывали ему сюжеты для новых книг?
– Нет, но иногда я просил его переделать текст под себя. Например, была готова рукопись “Двенадцать подземных королей”. Я ему говорю: “Короли живут под землей, там все серое, мрачное, как мне их выделять? Давайте сделаем семь королей, по цветам радуги, и все тогда будет ярко”. “Вы понимаете, – говорит он, – мне для того, чтобы убрать пять королей с их свитой, придется переделывать всю книжку!” Он покряхтел, сел – и все переделал. Был и другой случай: в первом издании я нарисовал Рыбу, которая сидела на троне в замке Гудвина. Моя дочка посмотрела и говорит: “Пап, а нельзя ли русалочку нарисовать?” Договорились с Волковым, и я нарисовал русалочку – Морскую Деву. Кстати, дочка позировала мне для Элли.

Кто позировал для Людмилы
– Значит, у ваших героев есть прототипы?
– Всегда бывают прототипы. Когда дочка была маленькая, пяти лет, я рисовал с нее Буратино. Привязывал ей на веревочке картонный нос, и она мне позировала. А когда ей стало 9 лет, она превратилась в Элли. И очень гордится этим. Теперь я рисую Буратино с детской фотографии внучки и даже с правнука, которому 5 лет.
– А как появился Страшила?
– Знаете, художники делятся на два типа: одни, когда работают, стараются не смотреть на чужие иллюстрации, а садятся и придумывают свое. А другие (и я в их числе) стараются смотреть все, что только можно. Я сначала во все книжки загляну, а потом уже сам начинаю фантазировать, и так что-то получается. Когда я думал про героев Волкова, то наткнулся на книжку Баума “Волшебник из страны Оз”. Там Страшила был с дыркой вместо носа – он же пугало! Но мне очень хотелось сделать его симпатичным, и я придумал заплатку и ржаные снопики волос.
– Кто из героев оказался самым трудным?
– Наверное, Людмила из поэмы Пушкина. Мне обязательно надо было сделать ее портрет. Ей 16 лет, она княжна, и грустная, и лукавая, но какая? И вот я начал рисовать девушек. Сижу на лавочке на Тверском бульваре; вижу: идет симпатичная девушка, я ее цап-царап – и в мастерскую. Теперь уже так не потащишь. А тогда я нарисовал много девушек и стал показывать своим приятелям. Ведь Людмила нравилась всем – и Руслану, и Фарлафу, и Ратмиру, и Рогдаю, и Черномору. Всем мужикам. И я решил, что моя Людмила тоже должна нравиться всем. Если кто-то из приятелей браковал портрет, я его безжалостно выбрасывал. Я нарисовал 18 вариантов – и все без толку. Тогда я решил, что хватит подлаживаться под чужие вкусы, нарисую такую Людмилу, которая понравилась бы мне самому. И я нарисовал – ой, какая милая! А мои приятели пришли и сказали: “У тебя плохой вкус. Это же официантка из ресторана!” Она была курносенькая, с большим ртом, смазливенькаяя Ну что делать? И только тут я догадался, на чей вкус надо нарисовать.
– На вкус Александра Сергеевича?
– Конечно! Поставил перед собой портрет Натальи Николаевны – и начал рисовать. И получилась грустная русская княжна. Этот вариант одобрили все мои приятели.
– Страшных волшебниц и злых героев рисовать, значит, проще?
– Не всегда. Я долго мучился и с Арахной, злой колдуньей из “Желтого тумана”. Грубая, примитивная великанша, напустившая желтый туман на Волшебную страну, ну где найти ей прототип? Я целыми днями ездил в метро, сидел на вокзалах, рисовал старушек, но Волкову ничего не понравилось. Поздним вечером я возвращаюсь домой усталый, а навстречу мне идет моя соседка. Я ее и нарисовал. Вышла книжка, и приятели говорят мне: “Коммуналка – страшная вещь! Ты смотри, если она в книжке себя узнает, обязательно насыплет тебе яду!” Я не стал ждать, пошел на кухню и говорю: “Марья Алексеевна, знаете, у меня вышла книжка, вот”. А она: “Поздравляю!” Когда мне уже совсем надоело ждать трагической развязки, я снова пошел к ней и сразу открыл картинку с Арахной. Она посмотрела и говорит так спокойно: “Похожа! На соседку из шестой квартиры. Такая же противная”.

Мне 7 лет
– Как вы думаете, почему ваши рисунки так нравятся детям?
– Знаете, ничего особенного нет в моей работе. Но я знаю две важные вещи. Во-первых, надо работать не для детей, а для себя, для своего удовольствия. Но, поскольку я детский художник, мое удовольствие должно совпадать с удовольствием маленьких читателей.
– Вы ребенок в душе?
– Возраст души действительно существует. Был такой художник, Игорь Ильинский, который иллюстрировал “Остров сокровищ”, “Всадник без головы”, “Робинзон Крузо” и другие приключенческие романы. Его душе было 14-15 лет, потому что ему это было интересно, и он это делал с удовольствием, для себя.
– А вам, судя по всему, лет 7–8?
– Когда мне об этом первый раз сказали, я обиделся. Но это правда. А вторая важная вещь – это мое образование. Ведь я учился делать мультфильмы, то есть рисовать героев в движении. Я не обычный иллюстратор, а режиссер, я веду героя от рисунка к рисунку, выстраиваю мизансцену, объем, несколько планов. Получается такой книжный мультфильм. А кто же из детей не любит смотреть мультфильмы?

Авторские права берут
– Почему у нас в стране вместо давно любимых детьми героев раскручивают существа западного производства – Барби вместо Элли, Человека-паука вместо Железного Дровосека, Покемонов вместо Страшилы и Буратино. Одному только Эдуарду Успенскому удается пропагандировать своих персонажей.
– Это риторический вопрос. Видите, у меня на вешалке висят две футболки с изображением Буратино. Спросите: неужели никто из детей не захочет их покупать? Я не знаю, почему их не производят. Впрочем, лимонада “Буратино” полно – видите, сколько бутылок? Только, вы думаете, мне что-нибудь за них заплатили? Когда я позвонил в одну компанию, там очень удивились: “А мы думали, что вас уже нет”. Но судиться со всеми – не хватит времени.
Что же касается Успенского, у него ведь есть соавтор Чебурашки – художник Шварцман, мой соученик по ВГИКу. Кому принадлежит бренд – вопрос сложный.
– У вас тоже есть соавтор в лице Алексея Толстогоя
– Да, но можно найти различие. У Толстого дважды говорится о том, что на Буратино был белый колпачок. Я первым придумал полосатый колпачок, так что здесь определить очень просто: если нарисован Буратино в белом колпаке – значит, не мой. А если в полосатом – значит, мой. Полосатые носки носили в Италии, и одно время это было очень модно. Видимо, оттуда и пришла ко мне такая идея.
– Каково сейчас положение художника-иллюстратора в издательстве?
– Сейчас в издательстве командует коммерческий директор. Он может допустить такую бестактную вещь, как на книжку, оформленную одним художником, поместить обложку, сделанную другим. В коммерческих целях. Или “раздать” книжку сразу нескольким художникам: один делает обложку, другой – штриховые рисунки, третий – цветные. Но это же полное непонимание книги! Так что очень многое сегодня зависит от вкуса коммерческого директора.
– А еще над какими книгами вам удалось поработать?
– Получилась неплохая книжка русских народных сказок, там и “Морозко”, и “Никита Кожемяка”. Еще “Путешествие Голубой стрелы” и “Чиполлино” Джанни Родари, “Три толстяка” Юрия Олеши, Петрушка. Ну и, конечно же, продолжение истории про Изумрудный город, которое написал Сергей Сухинов. Он уже двадцать книжек выпустил, но я работал только над первой. Мне очень нравится Андерсен, но вот иллюстрировать его не довелось. У меня всегда было много разных увлечений. Я очень много путешествовал – с делегациями, выставками. У меня нет ни машины, ни дачи, но зато я объездил весь мир. Писал о разных странах как журналист и сам же оформлял эти книги. Написал статью о творчестве Малевича – “Тайна “Черного квадрата”. Ну очень серьезная статья – для детей. Недавно выпустил книжку стихов. Написал даже пьесу про Буратино и мечтаю сам ее поставить. А еще я президент клуба друзей Изумрудного города.
– У вас есть ученики?
– Я шесть лет руководил художественной студией и учил детей по своему методу. Я их не мучил натурой и перспективой, мы работали с фантазией и воображением, размышляли о том, что хорошо, а что плохо. Но студентам я не преподаю. Лишь однажды на одной из встреч с читателями ко мне подошел молодой человек и попросил меня с ним заниматься. Я согласился, и он ходил ко мне несколько лет, а теперь Максим Митрофанов стал настоящим детским иллюстратором. Рисует Чиполлино, героев Гауфа, Бажова, и эти книжки, по-моему, лучший подарок детям.

Я знаю: город будет!
Не думайте, что российские дети читают нынче только “Гарри Поттера”. Посмотрели бы вы, сколько рисунков, кукол, поделок и электронных посланий шлют ребята в адрес Музея Изумрудного города, расположенного в Центральной городской детской библиотеке им. Гайдара! Один мальчик вместе с папой сварил Железного Дровосека из металла в человеческий рост. Только переправить его в Москву пока никак не удается. А сколько Страшил, Гудвинов, Гингем – не сосчитать.
– А вы верите в волшебную страну?
– Как же я могу в нее не верить? Вот послушайте такую сказку. Жил-был мальчик Вася Бойко. Прочел он однажды книжку “Волшебник Изумрудного города” и решил, что, когда будет большим, он обязательно построит Изумрудный город. Он вырос, стал президентом крупной инвестиционно-строительной компании и сейчас недалеко от Курского вокзала строит Изумрудный город. Это будет культурно-оздоровительный комплекс. Туда переедет музей Изумрудного города. Там на входе всех будет встречать Фарамант с предложением немедленно надеть зеленые очки, там будет тронный зал и много еще всяких чудес. Как же мне не верить в то, что есть?
– Должно быть, вы счастливый человек?
– Конечно, ведь я занимаюсь любимым делом, да еще получаю за это немного денег. И никогда не рисую то, что мне не нравится, даже если совсем денег нет. Мне приятель говорит: “Я нарисовал 200 книг”. Ну и что? А я за свои пятьдесят творческих лет нарисовал только двадцать книг, ну а если по-серьезному – только три. Зато их тиражи составляют больше двадцати миллионов. И я отнюдь не ощущаю себя уходящей натурой прошлого века. Знаете, какое самое лучшее мгновение в жизни? Сесть за рабочий стол.

Алла Ануфриева  2002 г.