Голоса гномов:
- А знаешь, говорят, что невеста Дровосека была племянницей самой Гингемы.
- Что ж, дочерью Бастинды? Да не может быть!
- Да нет, говорят, была третья сестра...
- Погодите, у неё же тётка была?
- Была-была, у меня всё записано!
- Знаем мы, как у тебя записано!
- Мальчики, прекратите ссориться! Чем дело-то кончилось?
- А ты не знаешь?
- Ну стал он весь железный и решил не жениться...
- И правильно решил! На фиг ей железяка холодная?
- Но ведь она же его любила?
- Да погодите, я ж говорю, у меня всё записано! Короче, сделал ему кузнец туловище...

Мэй стояла на крыльце дома кузнеца и нервно сжимала в руках платочек. Ей казалось, что это какой-то страшный повторяющийся кошмар. Она приходит к дому жениха, а там никого нет. Бежит к кузнецу Тот, уже без слов понимая её, идёт в лес и возвращается вскоре с тем, что осталось от Ника, когда заколдованный топор в очередной раз напал на него. Потом он запирается в кузнице, а Мэй стоит на крыльце и ждёт. И каждый раз боится, что кузнецу не удастся оживить её жениха... Каждый раз...
В последний раз было совсем страшно. Ноги, руки и даже голова у Ника уже были железные. Что же ещё мог сделать топор? Почему кузнец запретил Мэй ждать его и взял с собой ещё троих парней из деревни? Бедная девушка не находила себе места. Ночью ей удалось сбежать из-под надзора тётки, и она всё утро провела перед запертой дверью кузницы.
Наконец, кузнец открыл дверь, устало стаскивая рукавицы. Мэй уже не могла говорить, она только посмотрела ему в глаза. Кузнец почему-то отвёл взгляд и пробормотал:
- Жив, жив.
- Можно... можно мне его увидеть? – не помня себя от радости, воскликнула девушка.
- Нельзя пока, вечером приходи.
- Мне не удастся ещё раз сбежать, - возразила Мэй.
- Ну, тогда иди на кухню и сиди там, - со вздохом согласился кузнец.
Мэй провела весь день в его доме, перемыла всю посуду, наготовила еды на неделю и отскоблила закопчённый потолок. Сидеть без дела она не привыкла, да и нервы сдавали. Стоило девушке присесть на минутку, как у неё тут же начинали катиться из глаз слёзы.
Ближе к вечеру Мэй пошла принести воды. Обогнув дом, она внезапно увидела недалеко от колодца, у самой границы леса человека. Она сразу узнала блестящую медную воронку Ника, но... что-то было не так... Человек медленно повернулся. Это точно был Ник, но в его движениях было что-то странное, непривычное... хотя она уже успела привыкнуть к резковатым поворотам железных рук и ног.
- Ник, - тихо позвала девушка.
- Мэй, - отозвался он и сделал шаг навстречу невесте.
И тут девушка поняла... теперь он весь был из железа. Не только руки, ноги и голова... его туловище тоже было железное, и даже галстук, завязанный с такой знакомой элегантной небрежностью, был из железа.
Мэй на секунду остановилась, но тут же кинулась вперёд, бросив ведро, которое с грохотом покатилось по дорожке.
- Ник, милый! Какое счастье! Теперь нам не страшно колдовство Гингемы! Никакой топор не разрубит железа!
Мэй обняла его, изо всех сил стараясь сдержать слёзы. Как всякая жевунка, она легко могла расплакаться, но слишком хорошо знала, что её любимый ржавеет от воды.
- Мэй... послушай...
Девушке показалось, что голос Ника звучит как-то странно, отстранённо и печально.
- Да, дорогой? – сказала Мэй, отодвигаясь и глядя ему в глаза с улыбкой. - Правда же, всё чудесно? Теперь мы сможем пожениться!
- Зачем, милая? Я больше не человек... так, железка...
- Ник! Что ты такое говоришь?
- Кузнец не сумел сделать мне новое сердце...
- Ну так что же?
- Как могу я, человек без сердца, любить такую прекрасную девушку? Это было бы слишком жестоко. Дорогая, я освобождаю тебя от твоего обещания. Найди себе хорошего человека, который сможет любить тебя, и выйди за него замуж.
- Но я уже нашла его! – потрясённо пролепетала Мэй. - Я люблю тебя как прежде! Неужели ты не любишь меня?
- Люблю, - ещё печальнее кивнул Ник, - но именно поэтому я понимаю, что для тебя будет лучше выйти замуж за нормального человека. У вас будет настоящая семья, дети...
- Ты говоришь, что любишь меня? – со слезами на глазах прошептала Мэй. – Так как же ты можешь отталкивать меня? Я буду несчастна без тебя, Ник!
- Тебе только так кажется, милая, поверь мне, - ответил дровосек, поглаживая дрожащую девушку по плечу. – Ты такая красавица, лучшие ребята нашей деревни хотели бы жениться на тебе. Поверь, ты быстро забудешь меня.
- Как же... как же ты можешь подумать даже, что я буду так бессердечна, что брошу тебя в беде? – воскликнула Мэй, скидывая с плеча его ладонь.
- Но ведь я сам тебя об этом прошу, разве это будет бессердечием с твоей стороны? – возразил Ник. – Подумай сама, ведь с нормальным парнем тебе будет лучше.
- Ты прав... прав на словах, - горько ответила девушка. – Но сердцу-то не прикажешь. Ты не можешь вот так прогнать меня...
- Успокойся, пожалуйста, дорогая, - обеспокоенно ответил Ник, пытаясь обнять её. – Ведь я желаю тебе только добра, потом ты поймёшь это...
- У тебя и правда нет сердца, раз ты так поступаешь со мной! - всхлипывая, почти прокричала Мэй. – Ну что ж, знай, что я всё равно люблю тебя, даже сейчас, бессердечный железный чурбан! И если ты вдруг одумаешься, я выйду за тебя замуж. Я прощу тебя, прощу, несмотря ни на что, потому что люблю тебя по-настоящему! Неужели даже мои слёзы не трогают тебя?! Впрочем, нет, трогают – от них ты можешь заржаветь. Ну так получай!
Вытерев глаза ладонью, Мэй со всей силы ударила Ника по щеке. Железная голова загудела. Бывшая невеста дровосека, не обращая внимания на боль в руке, подхватила ведро и бросилась прочь, крикнув на бегу:
- Гингема будет счастлива – она добилась своего!
Завернув за угол дома, Мэй едва не столкнулась с кузнецом. Она бросилась ему на грудь и разрыдалась, снова уронив ведро. Кузнец со вздохом обнял девушку. Ему нечем было её утешить. Сказать «Забудь его. Он не стоит твоих слёз»? Но это значит - согласиться с самим дровосеком. «Подожди, всё устроится». Но кузнец сам не верил в это. Он не волшебник и не может сделать живое сердце железному человеку.
И он просто обнимал бедную девушку и тяжело вздыхал, проклиная про себя злую ведьму. «Дождёшься же ты, мерзкая Гингема, доиграешься, твои собственные козни тебя и погубят!»...

Голоса гномов:
- Ага, а дальше на Гингему свалился домик Феи Элли?
- Она не фея же вроде, а?
- Всегда считалось, что фея...
- Ой, а что же стало с бедной девушкой?
- Говорят, её сослали в Фиолетовую страну. А на дровосека Гингема наслала ливень, чтобы он и правда не одумался и не женился на ней всё-таки.
- Ага, но его спасли Элли и Страшила!
- Именно, у меня зап...
- Да погоди ты! Это и так все знают! И пошли они в Изумрудный город, и победили Бастинду, и Гудвин исполнил их желания...
- И у Ника снова появилось сердце! Тра-ля-ля!
- Погодите, мальчики... но ведь Гудвин не был волшебником.
- Ну и что, кузнец тоже, а руки-ноги работали же!
- Нет, она права, руки-ноги – это механизм, а сердце – это совсем другое... Ведь кузнец его не смог сделать!
- Хорошо, а мозги? Скажете, они не работали?
- А они ли?
- Так что же всё-таки с ней стало, мальчики?
- Ну рассказывай, у тебя же записано!
- Так вы же мне сами не даёте! Эх, ладно, слушайте...

Мэй стояла на крыльце дома кузнеца и нервно сжимала в руках платочек. Голубой платочек, может быть, даже тот самый, которым она вытерла столько горьких слёз в тот памятный день. Единственное напоминание о её прежней жизни. Фиолетовое платье, фиолетовый дом, фиолетовая страна.
Надо же было такому случиться... Когда Бастинда захватила в плен какую-то девочку с собачкой и льва, Мэй и в голову не могло прийти, что скоро в Фиолетовой стране всё изменится.
Когда Гингема сослала Мэй к своей сестре, девушку назначили помощницей местного кузнеца (тут уж кузнец Голубой страны постарался и замолвил за неё словечко своему собрату по ремеслу). Мэй вела у старого вдовца хозяйство, иногда помогала с внуками, работала на огороде. Девочку Элли она видела редко, потому что во дворце не бывала.
А потом вдруг – р-раз! Оказывается, Бастинда растаяла! Оказывается, она растеряла всё своё волшебное войско, и во дворце уже готовилось восстание против неё. Оказывается... оказывается, одного из друзей Элли, погибших от рук Бастинды, звали Железным Дровосеком.
Услышав последнюю новость, Мэй резко побледнела и села на ящик для гвоздей.
- Но наши ребята – мастера на все руки! И уж с железом-то мы справимся! Вытащим его из оврага, починим, отполируем, будет как новенький, - потирал руки кузнец, собирая инструменты.
Мэй могла только кивать.
И вот теперь она стояла на крыльце и ждала. Ждала, как тогда, только одного слова – жив... или нет.
Прождать пришлось долго. Искуснейшие мастера страны три дня и четыре ночи работали над исковерканным механизмом. Но вот, наконец, друзья Феи Спасительной Воды были починены. Во дворце устроили пир, кузнец, как непосредственный участник событий, был приглашён туда.
- Я не пойду, - сказала Мэй, едва услышала это.
- Почему же? Повеселишься в кои-то веки!
- Нет, спасибо, я... мне нехорошо.
- Ну ладно, отдыхай, - добродушно махнул на неё рукой кузнец. – Эх, славно-то как! Заживём! Нет больше злой ведьмы! Кстати, я слыхал, старейшины хотят того Железного Дровосека, которого мы чинили, пригласить управлять нашей страной.
- Дровосека? – едва слышно переспросила Мэй.
- Ну да! Представительный такой, и сильный. И – экономия, по правде сказать: не ест, не пьёт, не спит даже. Да и добрый, видать! Ты бы только поглядела, как он с друзьями встретился после починки! Аж расплакался!
- Ему вредно, он же заржавеет, - машинально сказала девушка.
- Что? А, ну да. Так ничего, Элли его мигом смазала.
- Элли?
У Мэй сжалось сердце. Так вот значит как. Та самая девочка... Даже смешно. Фея Спасительной Воды и Железный Дровосек... Но Мэй было совсем не смешно. Она словно бы сама заржавела и не могла ни сдвинуться с места, ни даже сморгнуть слёзы.

Голоса гномов:
- Хнык...
- Не плачь, ну погоди, ну всё же хорошо будет!
- Да где-е же хорошо-о?
- А ты не реви, ты слушай! Чего там у тебя дальше записано, говори быстрее, видишь, плачет девушка!
- Сейчас-сейчас, значит, вернулись они в Изумрудный город...
- Это мы знаем. Разоблачение - исполнение желаний - полёт на шаре... давай дальше!
- Сейчас, да, вот: «Я привезу в Фиолетовый дворец свою невесту, которая – я уверен - ждёт меня, и буду править Мигунами, которых очень люблю».
- Ага, невеста ждёт, а любит он Мигунов...
- Так что-о же, хнык, он так и остался бессердечным?
- А-а, милая, тут всё не просто!

Железный Дровосек стоял на крыльце дома кузнеца. Что-то ему подсказывало, что это сцена уже где-то была, в какой-то очень-очень грустной истории. Но ему сейчас было не до историй.
Ник вернулся на родину победителем. Жевуны уже успели узнать, что Бастинда повержена, Гудвин улетел, и теперь в Изумрудном городе правит Страшила Мудрый – их родное соломенное пугало! – а в Фиолетовой стране – Ник-Дровосек, тоже их земляк, а к тому же теперь народный герой. Жевуны гордились этим до слёз.
Железный Дровосек был польщён радушной встречей, которую ему устроили в Голубой стране, но первым же делом спросил о своей невесте.
- Где же Мэй? Почему я её не вижу?
Жевуны замялись.
- Гингема выслала её...
- Выслала? Куда же?
- Мы не знаем... Гингема никому не говорила, чтобы никто не проболтался тебе...
Тогда Железный Дровосек отправился к кузнецу. Дверь была заперта, но в доме явно жили, так что Ник решил подождать. В ожидании он обошёл дом кругом и остановился у колодца.
По этой вытоптанной дорожке от дома бежала Мэй, увидев Ника. У Дровосека сжалось сердце. Как это больно – живое, настоящее сердце.
Подходя к Изумрудному городу, он уже почти чувствовал, как бьётся сердце в груди. Когда Гудвин исполнил желания друзей, Дровосек думал, что теперь всё будет прекрасно. Он был счастлив, что получил сердце, рад за Страшилу, гордого новыми мозгами, за Льва, ставшего Смелым, за Элли, которая собиралась домой... Но потом всё пошло не так. Шар улетел, и вдруг всё пришлось начинать сначала.
Элли плакала в своей комнате, из-за двери были слышны горькие всхлипы. Железный Дровосек тогда впервые вдруг почувствовал, что его сердце, шёлковое, набитое опилками сердце, сжалось. От неожиданной боли он вздрогнул и положил руку на грудь. Странно... Боль не отпускала, и Дровосек начал думать. Но думать – не его дело, настоящих мозгов у него нет. Поэтому Дровосек отправился к Страшиле.
- Здравствуй, друг! Послушай, у тебя ведь теперь есть мозги, скажи, как нам помочь Элли попасть домой?
- Эх, мозги-то есть. Но никак не могу придумать, - признался в ответ Страшила, вертясь перед зеркалом. – Хотя нет, придумал – пусть она останется тут! Зачем ей лететь в этот пыльный Канзас?
- Да, наверное, это было бы хорошо, - согласился Дровосек, но почему-то идея Страшилы ему не очень нравилась.
«Как же так, - думал Дровосек, вернувшись в свою комнату, - ведь у Страшилы теперь есть мозги, но я не замечаю, чтобы он изменился... Он и раньше был умным, по правде сказать, но разве мозги не должны были сделать его умнее? А я? Стал ли я добрее, когда получил сердце? Смогу ли я любить мою невесту как прежде?» От последней мысли сердце вдруг резко ударилось о грудную клетку. Мэй!
Железный Дровосек, да чего там – Ник! - вскочил на ноги. Мэй, он же совсем забыл о ней! Это стало просто чем-то вроде присказки – «моя невеста, оставшаяся в Голубой стране». Но на самом деле он уже почти забыл её лицо. Как же она была права! Он просто бессердечный железный чурбан! Просто консервная банка с шёлковой подушечкой для иголок! А она... неужели она до сих пор ждёт его?
Ник почувствовал, что сейчас расплачется. От мерзкой жалости к самому себе и одновременно от стыда. Но он всё же помнил, что от слёз заржавеет. Тогда Дровосек направился к Элли. Это было довольно эгоистично – говорить ей о своём горе, когда она сама попала в беду. Да и признаться в причине своих слёз Ник не решался, пришлось что-то придумывать про Гудвина. Но сдержаться он не мог. «В конце концов, - мрачно подумал Дровосек позже, смазывая лицо маслом, - я хотя бы отвлёк её. Бедняжка Элли, она на самом деле добрая девочка, так заботливо вытирала мои слёзы... Знала бы она, что на самом деле я не стою её дружбы».
Впрочем, успокоившись, Ник решил, что жалость к себе – чувство, недостойное мужчины. Он должен помочь Элли во что бы то ни стало! А потом найти Мэй и... ну, и попытаться заслужить прощение.
Поэтому когда было решено, что Элли отправится в Розовую страну, Железный Дровосек даже не раздумывал, идти с ней или нет.
- Правильно! – вскричал он. – Пойду точить топор, - он, кажется, затупился.
Элли радостно бросилась к Железному Дровосеку. Ник порадовался, что железо не краснеет так легко, как человеческие щёки, и поскорее ушёл за топором. Сердце его по-прежнему сжималось, и Дровосек чувствовал, что должен сделать что-то... что-то такое, чтобы снова прямо смотреть в глаза Элли.
По дороге, прислушиваясь к тупой боли в груди, он задумчиво заметил:
- А ведь Гудвин был не таким уж плохим волшебником.
Потом Дровосек забыл о своих собственных проблемах, потому что идти становилось всё труднее. А потом началось наводнение. Железный Дровосек понимал, что может погибнуть, проржаветь насквозь... «Так мне и надо», - подумал он и решил: плевать, что будет с ним. Надо сделать всё, чтобы спаслись остальные. Он крепко опёрся о топор и крикнул друзьям:
- Держитесь за меня!
Что было дальше, он мог вспомнить с трудом, вокруг бушевала буря, Дровосек быстро заржавел. Он успел заметить только взволнованное лицо Элли, когда она, прижав к себе Тотошку, уплывала на Льве, и услышать её тихие слова:
- Но как же мы их так бросим...
Сердце... Нику казалось, что оно сейчас разорвётся. Как же он мог, как же мог быть таким жестоким? Мэй любила его, готова была на всё ради него... Да и, по правде говоря, не такая уж плохая жизнь ждала бы их вместе. А когда Ник её бросил, девушка, может быть, умерла от горя. Ведь настоящая любовь не уходит. Даже любовь Ника не ушла, когда он потерял сердце. Он продолжал любить Мэй, но считал, что с ним она будет несчастна. Так вот что такое – «нет сердца»... Бессердечен не тот, кто не может любить. Бессердечен тот, кто причиняет боль своим любимым.
Железный Дровосек уже смирился с тем, что так и закончит жизнь на дне реки. Ему не давало покоя только одно – что Мэй, его дорогая Мэй, тоже погибнет из-за него...

- Хны-ы-ык!
- Ну погоди, погоди! Я же тебе уже читал: «Я привезу в Фиолетовый дворец...»
- Слушай, если у тебя... сейчас... опять кто-то будет стоять на крыльце...
- Ну кулаки-то зачем? Это художественный приём!
- Мальчики-и, так что же, они так и не встретились?
- Ох, да встретились, встретились. Вот.

Когда кузнец пришёл и увидел стоящего на... в смысле, рядом с колодцем Ника, они долго говорили. Наконец кузнец согласился сказать Дровосеку, где живёт Мэй. Ник едва не вскрикнул от удивления, узнав, что его невеста теперь в Фиолетовой стране. Он сразу же попрощался с кузнецом и отправился в дорогу.

- Шёл-шёл-шёл, а она стояла на крыльце. Короче!
- Если совсем короче, то нашёл он её, попросил прощения.
- А она?

- Ты теперь герой, - грустно сказала Мэй. – Правитель Фиолетовой страны. Разве тебе нужна простая глупая девушка? Ты найдёшь себе какую-нибудь фею. Поверь мне, я желаю тебе добра.
Ник отшатнулся. Он понял, что Мэй не может не ответить ему его же словами.
- Мэй, дорогая, я знаю, что заслужил это. Ты можешь ненавидеть меня, но в то же время – ты же меня любишь? Я знаю, что ты не бросала слов на ветер, когда говорила, что любишь меня даже бессердечным железным чурбаном.
Мэй горько усмехнулась.
- Теперь я не отступлюсь. Я буду бороться за твою любовь и заслужу твоё прощение. Мэй, милая, это твоя любовь превратила шёлковое сердце в живое. Прошу тебя, Мэй, выходи за меня замуж! Я знаю, что недостоин тебя, но я сделаю всё, чтобы ты не пожалела о своём выборе и о годах, проведённых в ожидании.
Девушка расплакалась. Ник обнял её, и Мэй не стряхнула его рук. Её плечи сотрясались под железными ладонями.
- Погоди, - наконец сказала она. – Я возьму... платок, а то... ты... заржавеешь. Зачем мне нужен ржавый муж?
И Железный Дровосек снова почувствовал, как сжалось его сердце, на этот раз – потому что он не смел поверить в своё счастье.

- Всё.
...
- Ох, мальчики...
- Ну ладно, это... того... работать пора. Держи платок.
- Спасибо. Шмыг.
- А ты всё ж таки... ну... не зря записываешь...
- Да, молоток, парень!
- А была она племянницей Гингемы-то или нет?.. Ой! Да ладно, ладно, это я так...

_________
Комментировать