Глава 1
Возвращение

Ночью прошел дождь, и глинистый склон раскис, превратившись в неприятное бурое месиво. Урфин поскользнулся уже дважды, но оба раза молча поднялся, даже не выругавшись, словно это происходило не с ним. Гуамоко счел это отвратительным знаком.

– Ничего, Повелитель, - хрипло бормотал он, то слетая с плеча бывшего диктатора, то возвращаясь и снова вцепляясь когтистыми лапами в его красный камзол. - Ничего… мы им еще покажем… они пожалеют… своего же блага не понимают… мелкие людишки. Вы слишком просвещенный, слишком благородный король для этой швали. Они недостойны вас, Повелитель.

Урфин молчал. Собственно, он молчал всю дорогу, от самой Фиолетовой страны. Молчал, проходя по дорогам через селения, где со всех сторон доносились свист и улюлюканье, а в спину ему летели комья земли, а порой и камни. Молчал, устраиваясь на ночлег в лесу прямо на голой земле. Молча пил из горсти воду из ручья на рассвете и шагал дальше – исхудавший, обросший, ожесточенный. Конечно, в Волшебной Стране еще никто не умирал от голода, но бывший король, казалось, позабыл о самой необходимости есть. Жители деревень, через которые ему приходилось идти, не подали бы ему ни крошки, но он бы и не попросил.

К концу первой недели пути Гуамоколотокинту стало ясно, что они сбились с пути. Если, конечно, была у этого пути определенная цель, в чем филин был уже не вполне уверен. Однако он рискнул намекнуть: «Повелитель, если вы хотите попасть в Когиду, нам нужно брать восточнее». Урфин не ответил, но совету внял. На десятый день выбрались на дорогу, вымощенную желтым кирпичом.

Идти стало легче. Филин, плотно позавтракавший жирным кроликом в ближайшем лесу, немного повеселел и снова попытался воззвать к здравому смыслу своего господина.

– Повелитель, не унывайте. Дважды судьба дарила вам великий шанс, подарит и в третий. И уж в третий-то раз мы не сделаем ни единой ошибки… Все они будут наши, Повелитель!

– Нет, - Урфин заговорил впервые за время пути, и Гуамоко поразил его голос – глухой, бесцветный, но уверенный. - Третьего шанса не будет. И не называй меня больше повелителем, слышишь?

– Слышу, хозяин, - смиренно согласился филин.

До пепелища добрались в начале третьей недели, вечером. Собиралась гроза, небо потемнело, и неплохо было бы поспешить. Перед тем, как отправиться в страну марранов на спине орла Карфакса, Урфин, по его собственному выражению, «сжег за собой все мосты», а попросту – предал огню свою усадьбу. Однако нетронутым, скорее всего, оставался погреб с инструментами. Честные жевуны не могли покуситься на него, в этом изгнанник был уверен. Можно будет успеть нарубить веток для простейшего шалаша, пока не полил дождь.

Действительно, железный люк погреба украшал совершенно целый, разве что немного тронутый ржавчиной массивный замок. В поисках подходящего рычага Урфин обвел поляну глазами… и остолбенел.

– Хозяин… - хриплым шепотом произнес Гуамоко.

Да, это снова были они. Ярко-зеленые, высокие, с колючими мясистыми округлыми листьями, злополучные растения заполонили то место, где до сих пор еще угадывались невысокие насыпи бывших грядок. Растения, из которых Урфин Джюс десять лет назад изготовил волшебный порошок, давший жизнь удивительной армии свирепых деревянных солдат. Растения, с которых все началось.

– Вот он, третий шанс, хозяин… Повелитель! Вот он, шанс, который дает нам судьба, - захлебнулся филин. - Теперь мы сделаем армию в тысячу солдат… нет, в тысячу гигантов… в тысячу страшных монстров – не деревянных, железных, неуязвимых! Мы сотрем в порошок непокорные народы, Повелитель! Мы им покажем!

Туча была уже почти над головою, и внезапно начался сильный ветер. Урфин стоял, словно пораженный громом. Дикая гримаса вдруг исказила его лицо, и он бросился вперед, в гущу чудовищных стеблей, возвышавшихся перед ним, как тропический лес.

- Вы! - ревел изгнанник. – С вас все началось! Все из-за вас! Ненавижу!

Урфин хватался за рвущиеся вслед за ветром стебли, раня в кровь руки о крепкие зеленые шипы, ломая верхушки растений, и вдруг – будто в припадке безумия – принялся набивать рот мясистыми кожистыми листьями. Его язык и десны обожгло словно жидким огнем, с губ капала кровь.

– Хозяин! - закричал Гуамоко, всерьез испугавшись за рассудок своего господина. -Хозяин, нет! Быть может, они ядовиты!

– Плевать, - невнятно бормотал Урфин. - С них все началось - пусть ими все и закончится. Пусть…

Он не договорил. Страшная боль пронзила его желудок, и все тело свело судорогой. Последним конвульсивным жестом изгнанник прижал к животу окровавленные ладони, упал наземь и остался недвижим. В ту же секунду сверкнула молния и раздался первый удар грома. Напуганный Гуамоко, торопливо взмахивая крыльями, устремился прочь от пепелища.

***

Когда он очнулся, дождь уже давно прошел и ночь закончилась. Нехотя разгоралось пасмурное утро, воздух был сырым и свежим. Урфин постепенно осознал, что он лежит в луже немалого размера и ему холодно. Должно быть, он метался в бешеной агонии, иначе как объяснить тот факт, что он был абсолютно наг, а вокруг него на земле и в воде валялись клочья камзола и штанов?

Чувства, покинувшие его разом, возвращались по очереди. И следующей вернулась резкая боль в животе. Сильная, но уже не такая невыносимая, как раньше. Желудок, а заодно и рот, будто выжгли изнутри каленым железом; саднили израненные губы, покрытые коркой запекшейся крови. «Зато есть не хочется, - с мрачной самоиронией подумал бывший диктатор. - Сплошные плюсы». Умирать ему как-то незаметно расхотелось. Филина нигде не было видно, и Урфин, не без труда приподнявшись на локте, попробовал позвать:

– Гуам! Гуамоко! - голос, как ни странно, послушался, и говорить было не больно. Ответа, однако, не последовало, и Урфин предпринял новую попытку:
- Гуамоколотокинт!!! Тварь пернатая! Зараззза, - с чувством добавил он. Филин не откликался.

А вот растения были на месте – куда же без них! Целая поляна, и даже ветром их почти не поломало. Впрочем, похоже, что, несмотря на всю их уникальную живучесть, дождь не пошел им на пользу, со злорадным удовлетворением отметил Джюс. Они словно даже немного измельчали за ночь, если такое было возможно.

Вид зеленых стеблей, окончательно воскресивший в памяти изгнанника последние события, подтолкнул его к следующей мысли – такой логичной, такой выстраданной. Урфин рывком встал (желудок откликнулся острым напоминанием о себе) и вернулся к погребу.

Он помнил, что навесил на погреб самый большой из нашедшихся в его хозяйстве замков, но ослабевшему человеку хватило всего одного рывка, чтобы сорвать его. Все было в целости, и Урфин, нагнувшись, вытянул завернутые в рогожу инструменты – пара мотыг, топоры, лопата… Стоп. Что-то было не так. Урфин в недоумении крутил в руках лопату, ручка которой едва доходила ему до пояса. Самый большой колун удобно лег в ладонь, и весил, судя по ощущениям, не больше миниатюрного топорика, которым Урфин привык колоть лучину. Тот, миниатюрный, и вовсе было неудобно держать в пальцах – тонковата ручка… Странная, невозможная догадка посетила Урфина, и эхом повторилась в громком, испуганном крике прилетевшего со стороны леса Гуамоко:

– Хозяин! Что с вами??? Вы выросли по меньшей мере вдвое!


***

Да, сомнений не было никаких – рост Урфина увеличился. Не вдвое, конечно, как предположил филин, но все же заметно. Урфин Джюс, как вы помните, происходил из племени жевунов, и ростом не отличался от своих соплеменников (хотя он и сделал все, чтобы походить на них во всем как можно меньше, но тут уж он был бессилен). Теперь же рост его составлял около четырех локтей, то есть увеличился раза в полтора. Чарли Блек, которого жевуны прозвали когда-то «великаном из-за гор», оказался бы теперь чуть ниже бывшего короля, десять лет назад побежденного им в сражении.

– Потрясающе, хозяин, - филин хитро прищурился. - Растения-то не так просты… Наш зеленый морбузак преподносит нам новые сюрпризы. Тоже своего рода шанс… что если вам съесть еще немного на завтрак и стать великаном? В этом что-то есть.

– Нет, Гуамоко. Я все для себя уже решил. Я не хочу становиться великаном. Я не хочу делать живительный порошок и создавать новую армию. Я больше не хочу никем и ничем править. Мне казалось, что я несу народам этой страны благо… Наверное, я ошибался. Как бы то ни было, они предпочли мне соломенное чучело, которое величают Трижды Премудрым за то, что оно умеет произносить почти без запинки трехсложные слова, и жестяного человека, который превращается в неподвижную ржавую статую, стоит ему прослезиться. Мне этого не понять, - в голосе Урфина звучала неподдельная горечь, - но одно я понял, наконец. Всего-то десяток лет и потребовался! Каким бы ни был их выбор, они имеют на него право. А я не имею права ничего им навязывать – ни свободы, ни просвещения, ни себя самого на роль короля, наконец, - Урфин усмехнулся. - Я никогда больше не предприму попытки захватить Изумрудный город, Гуамоко. Хотел бы я, чтобы все эти люди простили меня… со временем. Если смогут.

Потрясенный этим монологом, филин молчал. Но то, что начал делать его хозяин в следующую минуту, потрясло его еще больше. Урфин, обмотав чресла мешковиной, в которую были раньше завернуты инструменты (пристальный взгляд филина почему-то смущал его), с решительным видом принялся выкапывать злосчастные растения – одно за другим.

Когда Гуамоко понял, какая судьба ждет неуклонно росшую на земле груду стеблей и листьев, он смог только глухо застонать.

– Гуам, сгоняй-ка к погребу за огнивом, - попросил птицу хозяин.

– Нет! - взмолился филин. - Ну еще разочек! Ну один только раз! Хоть на всякий случай, хоть одну, маленькую, малюсенькую горсточку порошка – мало ли что! Прошу вас, прошу, хозяин! Какая вам разница, что жечь их, что поджаривать… а?

– Нет, Гуамоко. Не трать понапрасну свое красноречие. Я принял решение, - Урфин резко выдернул из земли последний подрытый стебель и, швырнув его в кучу к остальным, пошел за огнивом сам.

Филин был в отчаянии. Он метался над зелеными стеблями – такими жизнелюбивыми, такими… многообещающими, причитая по своим погибшим надеждам. Вдруг он заметил кое-что, привлекшее его внимание. За дождливую ночь многие растения успели выкинуть цветоножки с блеклыми сиреневатыми цветками, собранными в необычные соцветия по четыре и шесть штук (конечно же, стебли не уменьшились в размере, это просто показалось Урфину с высоты его нового роста). На одном из растений, лежащем в самом низу кучи, цветок даже отцвел, полупрозрачные лепестки осыпались, а на их месте образовалось странное зеленовато-бурое вздутие – незрелая коробочка с семенами. Семена? Филин, то и дело оглядываясь на хозяина, замешкавшегося в поисках сухой разжиги, воровато подкрался к куче и, с силой дернув клювом, оторвал плод, оказавшийся довольно тяжелым, словно отсыревшим. Ухватив добычу покрепче, филин устремился к ближайшим деревьям… ага, вот оно! Дерево, в дупле которого он пересидел ночную грозу. Гуамоко разжал клюв, и драгоценная ноша бесшумно скользнула в темную дыру в стволе.
***

Растения горели долго и неохотно, сильно дымили. Покончить с ними удалось лишь к вечеру. Бросив последний взгляд на родное пепелище, Урфин взвалил на плечо инструменты и зашагал в сторону Кругосветных гор. Филин со вздохом последовал за своим господином.
 

Глава 2
Долина Джей-Эрдем

На севере Волшебной Страны, в предгорьях Кругосветных Гор, есть странное место, притаившееся между неприступных скалистых отрогов. Обширная, похожая на глубокую чашу долина поражает воображение редких путников с первого взгляда. Здесь нет ни единого дерева, только густая трава, вполне пригодная для выпаса скота. Однако по всему пастбищу то здесь, то там разбросаны валуны самых разных форм. Человек, не лишенный воображения, нашел бы среди них фигуры людей и животных, стоящих, сидящих, лежащих в причудливых позах. Камни с ровной, покатой, словно отшлифованной поверхностью не очень крупны и, похоже, все имеют единую природу. Всего их в долине порядка двух сотен. Вероятнее всего, это наследие ледникового периода – во всяком случае, таково мнение большинства ученых Волшебной Страны. Однако и они теряются в догадках, пытаясь объяснить происхождение самого удивительного камня долины Джей-Эрдем. Это огромная стела, сложенная явно из той же горной породы, что и прочие камни долины, но намного превышающая их по размерам. Высота камня не менее 30 локтей. Уникальный памятник природы даже получил собственное имя – Кет-Эрлез, «Колдунья». Стела действительно слегка напоминает очертаниями фигуру гигантской женщины в причудливом головном уборе, закрывающей одной рукой лицо.

Посреди долины Джей-Эрдем находится истинная жемчужина этих мест – озеро почти идеально круглой формы. Озерцо невелико, не более шести двойных локтей в поперечнике. Название его – Инчанг-Ус – переводится со старого северного диалекта как «Бурлящий котел». Вода в нем всегда имеет повышенную на пару градусов температуру, но изредка – совершенно внезапно – все озеро словно закипает, действительно напоминая булькающую на плите кастрюлю. Апофеозом «кипения» становится выброс высокого, окутанного паром столба горячей воды из самого центра озера. Живности в озере не водится.

Само название долины, Джей-Эрдем, означает что-то вроде «Место последней битвы» (впрочем, лингвисты тут немного расходятся, и возможны различные трактовки – как «Место, где была последняя битва», так и «Место, где произойдет последняя битва»).

Наверное, вы уже догадались, что с этой удивительной долиной связана не менее удивительная легенда.

***
Давно это было. Жил тогда на свете великий волшебник Гуррикап, создатель Волшебной Страны. Он был не только силен, но и великодушен. Благодаря ему местные жители не знали холодов, болезней, неурожаев, голода. Могучий великан не лез в людские дела, но никогда не отказывал, если люди приходили к нему с просьбами о помощи. Сладка и безмятежна была жизнь в Волшебной Стране под защитой доброго Гуррикапа.

Но светлые луга и густые рощи благодатного края как магнитом притягивали к себе фей и колдунов всех мастей. И вот в один – далеко не прекрасный – день в Волшебной стране появилась злобная Карагада. Никто не знал, откуда явилась эта исполинская женщина – рост ее составлял 30 локтей! – но все сразу поняли, что Карагада – не просто гигантесса, а колдунья. Очень, очень злая колдунья.

Карагада немедленно подчинила себе живший на севере Волшебной Страны мирный и немногочисленный народец мангупов, как они сами себя называли. Прочим народам они были известны под именем молчунов или коленоголовых. Некоторые даже считали молчунов вовсе немыми, но это неверно. Они были просто очень немногословны, хотя, как ни удивительно, ближайшей их родней являлись подданные Стеллы – болтуны, не замолкающие ни на минуту. Мангупские мужчины были настолько суровы, что про них шутили: «Настоящий мангуп говорит лишь трижды в жизни – объясняясь в любви будущей жене, нарекая имя первенцу и прощаясь с внуками на смертном одре».

От многолетней привычки к молчанию у мангупов появилась склонность к глубоким размышлениям и философствованию. Результатом последнего, по всей видимости, явилось аномальное облысение большинства представителей немногочисленного племени, а также непропорциональный рост черепной коробки. Этому обстоятельству мангупы и были обязаны своим прозванием «коленоголовых», которое, впрочем, почитали для себя оскорбительным. Будучи по природе людьми спокойными и неагрессивными, они, однако, бросались в драку при любом намеке на их забавный внешний вид.

Едва освоившись в северных горах и наложив изрядную дань на покоренных мангупов, Карагада обратила свой взор на прочие народы Волшебной Страны. В испуге маленькие мирные жители воззвали к помощи Гуррикапа, и помощь пришла.

Говорят, Гуррикап гонялся за великаншей по всей стране. Наконец, ему удалось оттеснить Карагаду в ее владения, в долину мангупов. Здесь и разыгрался последней акт древней трагедии. Гуррикап загнал противницу в долину и, взирая на нее с высоты горного перевала, швырнул в нее заклятьем Вечного Камня. Если бы мощный волшебный заряд попал в цель, Карагада бы навеки обратилась в неподвижное изваяние. Но Гуррикапа подвело загадочное озеро Инчанг-Ус, которому мангупы, между прочим, приписывали сверхъестественные возможности и считали, что в нем обитает покровительствующий племени водяной дух. Должно быть, несчастные мангупы чем-то сильно прогневали свое божество (уж не тем ли, что подчинились Карагаде?), ибо то, что произошло в следующий миг, было ужасно.

Навстречу заклинанию Гуррикапа из бурлящего озера поднялся столб горячей воды, разбив силу колдовства на сотню кусков… Разлетевшиеся в разные стороны осколки проклятия накрыли собою всю долину, обращая в камень все живое, что в ней находилось – мышей и лягушек, коз и коров, попытавшуюся инстинктивно заслониться рукой Карагаду и бедных мангупов… Увы, отменить собственное заклятие Гуррикап был бессилен, хотя и горько сожалел о содеянном до конца своих дней.

Расколовшись, проклятье утратило и часть своей колдовской силы. Говорят, что оно будет действовать не вечно, а лишь два тысячелетия… Придет день, когда зловещая Карагада восстанет из камня…

Так рассказывают старики…
 

Глава 3
Карагада в действии

Утро обещало быть великолепным. Солнце уже окрасило розовым золотом ледники на самых высоких вершинах Кругосветных Гор, но в долинах и ущельях еще притаился ночной туман. Медленно, словно нехотя, луч зари, скользя по отрогам горы, подбирался к самой высокой точке долины Джей-Эрдем – к вершине камня Кет-Эрлез. Еще мгновение…

***
Камня больше не было. На месте стелы стояла, в изумлении оглядывая самое себя и долину, исполинская женщина самой зловещей внешности, какую только можно было себе вообразить. Иссиня-черные волосы, ниспадавшие на спину и плечи колдуньи, были стянуты на лбу ободом странной остроконечной короны из хрусталя, аметиста и рубинов. Багряное платье, ничуть не истлевшее за два тысячелетия, касалось густой травы, почти скрывая остроносые расшитые туфли невероятного размера. Великанша рассматривала свои руки - каждая толщиной с древесный ствол – близко поднося к глазам пальцы с хищно загнутыми алыми когтями. Память о предшествовавших ее каменному плену событиях возвращалась к ней медленно, по капле, и чем больше она вспоминала – тем сильнее загорались ядовитой злобой огромные желтые глаза, а узкие губы над потемневшими клыками растягивались в отвратительной ухмылке.

Проклятие Гуррикапа спало с долины. Ужасная Карагада вернулась в мир.

Колдунья стояла и смотрела, а вокруг нее, в долине, одна за другой, оживали остальные жертвы битвы гигантов.

***
Первым делом Карагада потребовала к себе старейшину племени мангупов. Маленький человечек, которого звали Бравлин, был уже в летах. Комично согнувшись в поклоне так, что его остроконечная, лысая, как колено, голова едва не уткнулась в землю, он молча ожидал приказаний своей госпожи.

– Вот что, Бравлин, - проговорила злодейка (голос ее разнесся по всей долине, многократно усиленный горным эхом). – Я не понимаю, что с нами было, и выяснение этого вопроса не терпит отлагательства. Подозреваю, что проклятый Гуррикап применил против меня какое-то мощное заклятие… Но как долго мы находились под его действием? Где сейчас Гуррикап? Все это я должна знать немедленно.

Бравлин стоял перед колдуньей, не шелохнувшись, и словно бы не понимал – или делал вид, что не понимает - к чему она клонит.

– Мне нужна жертва, Бравлин, - недовольным тоном пояснила Карагада. - Да не дрожи ты, как осиновый лист! Вопросы простые, хватит некрупной.

Человечек сорвался с места и через несколько минут вернулся, держа в руках испуганно квохчущую белую курицу.

Карагада взглянула на птицу и, к облегчению Бравлина, кивнула:

– Сойдет.

Гигантесса и карлик приблизились к берегу озерца Инчанг-Ус. Поверхность воды была спокойна - по всей видимости, до следующего «закипания» было еще далеко.

Дальше произошло нечто очень странное. Старательно размахнувшись, старик зашвырнул перепуганную встрепанную курицу в озеро. Птица инстинктивно пыталась взлететь, но слабые крылья, не предназначенные для серьезного полета, не выдержали, и белая оперенная тушка коснулась поверхности озера. В тот же миг на воде началось волнение. Гладь озера вздулась гигантскими пузырями, покрылась, словно язвами, маленькими водоворотами, в одном из которых целиком скрылась злосчастная птица. Посреди озера водоворот был особенно могуч, он образовывал глубокую воронку, откуда внезапно вырвался ввысь в клубах пара столб кипящей воды.

Карагада простерла руки к озеру.

- Покажи мне волшебника Гуррикапа! - проревела великанша, стараясь перекричать шум воды. В то же мгновение в гуще пара образовалось небольшое окошко с неровными краями, словно его расчистила невидимая рука. Однако сквозь него не было видно противоположного берега озера, как того можно было бы ожидать. В окошке показался очень странный пейзаж: высокая гора с пологим склоном и продолговатая насыпь из ровных белых камней. Видение просуществовало лишь несколько секунд, но этого хватило Карагаде. Дикий хохот колдуньи расколол тишину, и казалось, что вершины окрестных гор пришли в тряское судорожное движение, заслышав ее рев.

– Помер! - орала великанша, закидывая голову и захлебываясь истерическим смехом. – Помер, помер, помер! Сам себя обманул! Облажался! А я живая!

Бравлин нетерпеливо подергал ее за край юбки, не особенно надеясь привлечь ее внимание, однако ему это удалось.

– Да-да, - спохватилась Карагада. - Второй вопрос, о могучий Инчанг!

Сникший было водяной столб взвился в небо с новой силой.

– Покажи мне главный город Волшебной Страны! - вскричала колдунья. – Покажи правителя здешних людишек – чтобы я знала наверняка, в какое место ударить первым!

***
Страшила Мудрый, законный правитель Изумрудного города, занимался государственным делом – он диктовал мемуары. Сидя на изумрудном троне в самом большом зале дворца, бедный Правитель старательно морщил лоб, надувал щеки, ощупывал кончиками мягких непослушных пальцев выпирающие из его головы острия булавок и иголок, в которых была сосредоточена вся острота дарованных ему Гудвином мозгов.

– Хм… ну… ээээ… значит… - тянул Страшила. - Словом, когда дуболомы… то есть, когда мы с Элли… Нет, вперед, наверное, нужно рассказать, что за фрукт был этот Урфин, а?

Трое придворных писателей, сидевших на скамье с блокнотами, исподволь переглянулись и дружно вздохнули.

– Ваше Величество, - обратился один из них, самый пожилой, почетный житель Изумрудного города по имени Луи Леньо. - Не переживайте вы так. Вы расскажите своими словами, а мы потом литературно обработаем.

– А если что и упустите, - подхватил другой, – так ведь давно это было, каждый может позабыть. Что если в начале книги как-то мягко ввести эту мысль? Ну, скажем, начать со слов «Дневников я не вел…» - чтобы было понятно, что возможны некоторые неточности?

– А можно? - Страшила просветлел лицом. - Это мысль!

Беседу их прервал внезапный шум. Вдруг двери тронного зала распахнулись, и задыхающийся от быстрого бега Фарамант бросился к Страшиле с воплем:

– Ваше… Величество… Караул… На город… напала… ужасная… великанша! - и рухнул без чувств.

***

На главной площади Изумрудного города, у большого фонтана, сбилась в кучу жалкая горстка людей. Большинство горожан попряталось по домам, и лишь некоторые смельчаки присоединились к своему Правителю, фельдмаршалу и Стражу Ворот. Приблизиться к самой стене не решился никто. Да в этом и не было смысла – исполинскую фигуру колдуньи было видно из любой точки города. Уперев руки в бока, Карагада стояла на внутреннем краю канала – по всей видимости, она попросту преодолела водную преграду вброд - и с презрительным любопытством заглядывала в Изумрудный город сверху вниз. Зрелище было завораживающее.

К счастью, стена была достаточно высока и крепка – великанша не смогла бы ни перешагнуть, ни сломать ее. Горожане пока могли чувствовать себя в относительной безопасности.

Гигантская женщина близоруко сощурилась, пытаясь выделить в толпе фигурку Страшилы, уже виденную ею в клубах пара волшебного озера.

– Эй, вы, - наконец проговорила она, и от рокота ее голоса в домах зазвенели стекла, а кое-где даже попадала с полок посуда. - Ваш главный тут?

Страшила бесстрашно сделал шаг вперед. Кто-то сунул ему в руку рупор, обычно висевший перед дворцовым подвесным мостом и служивший в мирное время для вызова Длиннобородого Солдата.

– Я – законный Правитель Изумрудного города, Страшила Трижды Премудрый. Кто ты такая и чего тебе нужно? - прокричал в рупор соломенный человек.

– Я – Карагада, самая могущественная фея Волшебной Страны! Я требую, чтобы вы все немедленно присягнули мне на верность и признали мою власть на веки вечные. Будете ежедневно платить мне дань и ежечасно восхвалять меня за то, что я сохранила вам жизнь – вот и все мои требования. Немного, а? - хохотнула злодейка.

От возмущения Страшилу затрясло.

– Никогда! - выкрикнул он, позабыв о рупоре.

– Ась? - Карагада издевательски приставила ладонь к уху. – Не слышу, малыш, что ты там пищишь! Ладно, погоди, сейчас я вам пришлю человечка – он вам разъяснит кой-чего.

Фигура Карагады скрылась за стеной – вероятно, великанша присела на корточки или нагнулась. Люди на площади стояли молча, плечом к плечу, не в силах сразу переварить новость и осознать беду, свалившуюся на них, как снег на голову.

Но вот причудливая островерхая корона феи снова показалась над зелеными зубцами. Колдунья крикнула:

– Открывай ворота, принимай дорогого гостя! А я отойду покамест в сторонку, чтоб не смущать.

Когда она была уже достаточно далеко, люди, наконец стряхнув с себя оцепенение, бросились к крепостной стене. Взорам выглядывавших из бойниц перепуганных горожан предстал самый забавный человечек, какого им только приходилось видеть. Маленький старичок в багряном жилете, таких же штанах и высоких коричневых сапожках вертел острой, как птичье яйцо, совершенно голой головой. Подмышкой странный парламентер держал довольно толстую пачку хорошо выделанных пергаментных листов примерно одинакового формата – таких, какие в Изумрудном городе традиционно использовали для записи важных государственных актов.

Засов поспешно подняли, и Бравлин – это был именно он – вошел в город. Из окон по пути его следования к дворцу на него смотрели десятки испуганных глаз. Незнакомец был умопомрачительно комичен, но ни один из жителей города даже не улыбнулся. Слишком ярко вставал перед ними, заслоняя смешного старичка, чудовищный образ его госпожи.

Страшила принял Бравлина в тронном зале. Правитель сразу бросился в наступление.

– Я – Страшила Мудрый, Правитель Изумрудного Города и Сопредельных Стран. Кто ты такой?

Старичок ничего не ответил, но лишь вежливо – хотя и не слишком низко – поклонился.

– Ты что, немой? - разозлился Страшила.

Старичок тонко улыбнулся и, отделив верхний лист пергамента от своей пачки, высоко поднял его вверх.

«Нет, я – мангуп,» - было каллиграфически выведено на листе.

Кагги-Карр, также прилетевшая в зал, машинально прочла надпись вслух (и хорошо сделала, поскольку Страшила никогда бы не признался, что он еще не вполне уверенный читатель). Кстати, ворона оказалась единственной из присутствовавших, кто хотя бы слышал незнакомое большинству название. Она торопливо разъяснила Правителю и придворным особенности менталитета мангупов, увы, не избежав при этом словечка «коленоголовые». Стойкий Бравлин же – недаром народ избрал его своим старейшиной – только поморщился в ответ.

– Хорошо, продолжим, - буркнул Страшила, поняв, что на нормальную беседу рассчитывать не приходится. - Чего хочет твоя… госпожа?

«Карагада, могущественная колдунья, требует повиноваться ей,» - гласила следующая табличка. «… признать ее господство и платить ей дань,» - сообщала вдогонку третья.

– Передай ей, что мы отказываемся! Мы никогда никому не подчинимся! - веско и гордо уронил Страшила.

Старик листал свою пачку пергамента с виртуозной ловкостью фокусника. У него был, казалось, готов ответ на все.

«Тогда она нашлет на вас кару,» - лаконично извещала следующая табличка.

– Какую еще кару? - не выдержал соломенный человек.

«Жестокую. Скоро увидите. Помучаетесь месяц, и я вернусь за ответом».

– Наш ответ никогда не станет другим! - гордо сверкнул глазами фельдмаршал, встревая в «разговор».

«Станет», - подытожил Бравлин, все также при помощи пергамента. Страшила с трудом сдержался, чтобы не вскочить с трона и не броситься на этого немыслимого, невыносимого парламентера. Старичок тем временем вновь поклонился, обозначив конец беседы.

– Проводите его, - махнул рукой Страшила, не в силах больше глядеть на лысую макушку мангупа.

«До свидания,» - вежливо попрощался с Правителем последний листок в руках Бравлина.
 

Глава 4
Страшила принимает решение

Волшебная Страна, созданная Гуррикапом, была удивительным местом. Скрытая от людских глаз Кругосветными горами, затерянная посреди Великой пустыни, она стала раем не только для людей, но и для любых птиц и зверей, насекомых и растений. Здесь снимали по несколько урожаев в год, здесь цвели самые роскошные, диковинные цветы, на деревьях всегда было вдоволь спелых плодов, в реках – рыбы, в лесах – дичи. В Волшебной Стране царило вечное лето…

Карагада знала, куда нанести самый болезненный удар…

В чем состояла «кара», обещанная Бравлином, люди поняли на следующее же утро. За ночь в домах полопались водопроводные трубы, вода в ведрах и тазах покрылась коркой льда, о которую привыкшие к теплу жители Волшебной Страны ранили руки.

Неожиданные заморозки, наступившие сразу после визита злой колдуньи, никто и не думал принимать за природную аномалию. Все было ясно без разъяснений.

Крестьяне, греясь у костров, мрачно смотрели, как начавшийся после полудня снег покрывает саваном их поля и сады.

Во «внешнем мире» люди привыкли к зимам. Они спасаются от холодов, утепляя жилища, тепло одеваясь, запасаясь провизией впрок. Но за Кругосветными Горами зима приходит и уходит, на смену ей спешит весна, возрождающая природу к жизни. Карагада же грозила Волшебной Стране вечной зимой.

Похоже, что выбора не оставалось. Или покориться злобной колдунье, или погибнуть.

***

Страшила объявил экстренный сбор совета в Изумрудном дворце. В тронном зале, огромные окна которого покрылись замысловатым морозным узором, столпились придворные. Немыслимо закутанные во всю нашедшуюся у них одежду люди стояли, не решаясь присесть на ледяную скамью. Тут были Дин Гиор и Фарамант, Кагги-Карр, специально вызванные Ружеро и Прем Кокус (их доставил в столицу Ойххо), а также гигантский павиан по имени Эйп, доверенное лицо Смелого Льва, в последнее время заменявший одряхлевшего царя зверей на всех официальных мероприятиях.

С минуты на минуту ожидали Железного Дровосека.

Наконец, закоченевшее собрание с облегчением услышало гулкую поступь правителя Фиолетовой Страны.

– Оставил Фрегозу управлять вместо меня государством – и сразу к вам, - пояснил Дровосек.

– А справится? - заволновался за кухарку Страшила.

Железный Дровосек беспечно махнул рукой:

– Ей не привыкать!

Итак, все были в сборе, и Страшила объявил заседание открытым.

Кратко изложив суть дела, впрочем, и без того известную всем, Страшила с тяжелым вздохом резюмировал:

– Что ж, господа… вот так обстоят дела. Предлагаю также всем желающим взглянуть на противницу своими глазами – как говорится, врага нужно знать в лицо…

Страшила поудобнее повернул волшебный телевизор Стеллы, чтобы всем было видно, и произнес волшебные слова, добавив:

– Ящик, будь добренький, покажи нам злую фею Карагаду, где бы она ни находилась.

На тусклом плоском экране волшебного артефакта появилось изображение изящных песочных часов. Ограненные изумруды неспешно пересыпАлись из верхней колбы в нижнюю. Страшила крякнул с досадою: это был уже не тот волшебный телевизор, которым Тим чуть было не прикончил Урфина Джюса год назад, а новая модель, совсем недавно доставленная предводителем летучих обезьян Уоррой от Стеллы. Новый аппарат, нужно отдать должное розовой фее, был намного тоньше, легче, изящнее прежнего. Также он был снабжен удобной выдвижной ручкой, регулятором громкости и функцией записи и повторного просмотра эпизодов длительностью до четверти часа.

Однако задумчивая неспешность «улучшенной версии» розового ящика выводила Страшилу из себя. К тому же новая модель оказалась не в пример капризнее старой. Она, к примеру, отказывалась работать в дождь, туман и просто слишком влажные дни; более того - уже дважды Уорра транспортировал телевизор обратно к его создательнице для мелкого ремонта. Но все намеки Страшилы каждый раз разбивались о напористое восхваление Стеллой «повышенной четкости изображения», даваемого новинкой, и соломенный человек пристыжено замолкал.

Наконец, на экране волшебного ящика появилась долгожданная картинка. Некоторые из присутствовавших не смогли удержаться от испуганных или изумленных возгласов: они видели Карагаду впервые. Злобная великанша обедала. Десятки мангупов, тяжело дыша и утирая пот, подтаскивали ей жареные говяжьи туши, гигантские караваи хлеба, подвозили на тележках бочонки воды. Пиршество колдуньи вызывало ужас и отвращение.

С неприятным изумлением люди осознали, что в долине Джей-Эрдем явно по-прежнему стояло лето. Пейзаж, служивший фоном Карагаде, был зелен и радостен, без признаков льда и снега. Так же, как и всегда, были одеты мангупы; они тоже, судя по всему, чувствовали себя не менее комфортно, чем обычно.

– Ах ты, ведьма! Ты обрекаешь на смерть всех жителей Волшебной Страны, а сама отсиживаешься в своей теплой долине! - воскликнул Железный Дровосек. - Никогда, никогда мы не покоримся тебе! Не дождешься! - добрый силач грозно потряс кулаком перед экраном, словно Карагада могла его видеть и слышать.

– А кстати, интеррресно, - скосила на экран черную бусину глаза Кагги-Карр, - что поделывает сейчас наш старррый знакомый Урррфин Джюс? Не удивлюсь, если он где-нибудь поблизости – дрррянь к дррряни липнет!

– Давайте посмотрим! - загорелся Страшила и тут же обратился к Волшебному Телевизору:

– Ящик, спасибо! А теперь, будь уж так добр, поработай еще чуть-чуть для нас: покажи нам коварного Урфина Джюса!

На сей раз экран погас совсем ненадолго. На нем, помигав, почти сразу установилось новое изображение: одинокий заснеженный домик на фоне гор, побитый морозом огород и коленопреклоненная фигура бывшего диктатора над пострадавшими посевами.

– … как ты сказал, Ка-ра-га-да? - услышали зрители обрывок фразы, обращенной к филину Гуамоко, примостившемуся неподалеку, на изгороди.

– Так говорила сойка, - Гуамоко едва заметно пожал плечами. - Вряд ли она соврала, - хищная птица задумчиво почистила острый загнутый клюв о жердь, на которой сидела. – Какая-то колдунья-великанша – вроде как мстит Страшиле за непокорность, что-то в этом роде.

Урфин раздраженно ругнулся.

– Ага. А пока они там играют в героизм, у меня тут все огурцы померзли, чтоб их…

Дальше Страшила не стал слушать. Эгоизм экс-короля возмутил его, как и всех присутствующих, однако он не преминул отметить, что «факт от-сут-стви-я Урфина в не-пос-ред-ствен-ной близости от Карагады» является «весьма у-дов-ле-тво-ри-тель-ным».

– Какие слова! - восхитились придворные. - Какие сложные, длинные, умные слова! Нет, Великий Гудвин не ошибся в выборе наследника!

Собрание, однако, начало всерьез пробуксовывать, когда речь зашла о конкретных предложениях. Никто не пожелал выступить, когда Страшила предложил высказываться и предлагать любые идеи борьбы со злой колдуньей.

– Быть может, все же подчиниться, Ваше Величество? - неуверенно выговорил кто-то из знатных горожан. - Уж очень сильна фея… куда нам против такой…

Но Страшила и слышать об этом не хотел. Он напряженно думал, и удивительные мозги соломенного человека ощетинились иголками и булавками. Придворные смотрели на раздувшуюся голову Правителя с благоговейным ужасом.

Наконец, Страшила изрек:

– Карагада – злая фея. Кто может помочь в борьбе против злой феи? Добрая фея! Давайте попросим помощи у Стеллы и Виллины!

Собрание одобрительно зашумело. Идея Правителя понравилась всем. Лететь за советом к двум добрым феям Волшебной Страны вызвалась Кагги-Карр. Объявив о времени следующего заседания, Страшила распустил придворных по домам.


***

После того, как Кагии-Карр улетела выполнять возложенную на неё миссию, а придворные разошлись, задержавшийся в тронном зале Железный Дровосек задумчиво проговорил:

– Страшила, тебе в Урфине ничего не показалось странным?

– Вроде бы нет, а что?

– Тебе не показалось, что он словно вырос… стал больше ростом?

– Трудно сказать, - с сомнением в голосе сказал Правитель Изумрудного Города. - Он на коленях стоял… да и сравнить не с кем было. Вряд ли, с чего бы? Наверное, почудилось.

На том и порешили.

***

Ворона отсутствовала неделю. Страшила наказал ей посетить первой Стеллу (на вечно юную правительницу Розовой Страны он возлагал наибольшие надежды), а затем, вне зависимости от результата этого визита, не возвращаясь в Изумрудный Город, поскорее лететь в Желтую Страну, к Виллине. Старушка едва ли могла бы оказать достойное сопротивление Карагаде, но Страшила с почтением вспоминал ее Книгу Мудрости, обладавшую вдобавок пророческой силой. Ведь именно книга Виллины подсказала Элли мысль отправиться по дороге, вымощенной желтым кирпичом – а значит, Страшила не мог не понимать, что Виллине он отчасти обязан своим нынешним высоким положением и своими уникальными мозгами.

Кагги-Карр вернулась, когда новое собрание было уже в разгаре. На сей раз во дворце было потеплее – Дровосек на скорую руку сложил из кирпичей небольшой очаг прямо в тронном зале, выведя железную трубу в форточку. Два дуболома, с опаской отдергивая пальцы, подбрасывали в импровизированную печь сосновые поленья.

Хотя всем не терпелось узнать о результатах путешествия, голодной и усталой птице прежде всего принесли поесть. Придворные терпеливо ожидали, когда Кагги-Карр насытится и приступит к рассказу.

Наконец ворона взлетела на спинку трона Страшилы и многозначительно откашлялась («слушайте, слушайте!» - пронеслось по залу).

Но то, что они услышали, было неутешительным. Вечно юная Стелла, как оказалось, пребывала в не меньшей растерянности, чем Страшила. Розовую Страну тоже накрыла волшебная зима, и болтуны страдали не меньше жителей Изумрудного города. Очаровательная фея почти ничем не могла им помочь. Она спешно создавала волшебные печи и волшебные камины, но, как пожаловалась Стелла вороне, без вдохновения ей творилось плохо. Камины дымили, печи не желали разгораться или слабо грели плохо утепленные жилища болтунов. Добрая волшебница была в отчаянии - она сама сейчас была готова просить о помощи кого угодно.

Затем Кагги-Карр посетила Виллину. Выслушав ворону, добрая фея Желтой Страны достала из складочек мантии крохотную книжечку, подула…

– … и та превратилась в огромный том, - рассказывала ворона. - Вешалки, веялки, велосипеды… бормотала Виллина, низко склоняясь над страницами. Вот оно! Великаны! наконец, воскликнула старушка. Победить великаншу сможет только великан – великан со смелым сердцем в груди, который не побоится бросить вызов злой Карагаде.

– Возвращайся к Страшиле, сказала мне Виллина, и передай ему мои слова. Он сообразит, что делать дальше, - закончила свой рассказ Кагги-Карр.

Страшилу чрезвычайно вдохновило повествование вороны.

– Кагги-Карр! - торжественно обратился он к старой подруге. - Ты принесла сведения ис-клю-чи-тель-ной важности! Вы слышали: великаны! А какого мы знаем великана? Правильно, Великана из-за гор! Мы должны вызвать сюда Элли, Энни и их дядюшку Чарли Блэка, и как можно скорее! Уж они-то придумают, как справиться с Карагадой.

Последние слова Страшилы потонули в буре аплодисментов.
 

Глава 5
Элеонора Смит

Старенький «Додж», ревматично полязгивая на поворотах, быстро катил по почти пустой пыльной дороге. Симпатичный молодой парень, с видимым наслаждением новичка выкручивающий «баранку», обратился к своей спутнице – девушке примерно тех же лет, которая, сидя на пассажирском сидении, похоже, не знала чем себя занять (а быть может, просто немного нервничала) и поминутно теребила свою русую косу:

– Ну вот, Эл, все идет по плану! Сегодня заночуем в мотеле – и не смотри на меня так, пожалуйста, возьмем две комнаты, я же обещал! Завтра доберемся до Хэтчинсона, а оттуда до Уичито, почитай что, рукой подать.

Девушка ничего не ответила, но благодарно посмотрела на молодого шофера. Вдруг «Додж» резко подпрыгнул на очередной рытвине и громыхнул, словно коробка с гвоздями. Парень невероятным усилием удержал руль в руках и, чертыхаясь, выровнял машину.

– Дороги! - в его голосе слышалось раздражение. - Это уже родео какое-то получается. Мне-то что, но вот наша дохлая старая псина может и не пережить.

¬– Что ты хочешь, Ник, это же тебе не дорога, вымощенная желтым кирпичом, - резюмировала его подруга. Парень бросил на нее молниеносный взгляд, но ничего не сказал.

Девушка не заметила этого быстрого движения и мечтательно продолжала:

– Здорово, что ты меня вытащил в эту поездку, Ник. Я уже сто лет нигде не бывала – дом-колледж, и обратно. Я сейчас себя чувствую так, словно опять вернулись прежние времена, и мы с Тотошкой и Страшилой бредем вперед по дороге – та же неизвестность, так же приятно щемит в груди. Знаешь, когда Железный Дровосек…

Тормоза «Доджа» взвизгнули так, что девушка вскрикнула от неожиданности. Ник бросил руль и резко повернулся к попутчице.

– Эл. Мне. Это. Надоело, - отчеканил парень, и Элли поразила настоящая злоба, почти ненависть, звучавшая в его словах.

– Что, Ник? Ты о чем?

– Не притворяйся, что не понимаешь! Ты меня уже затрахала этой твоей волшебной страной! Страшила то, Железный Дровосек се, уси-пуси, - Ник довольно удачно спародировал эллины интонации. - Хватит, очнись! Нет никакой волшебной страны! Поиграла в детство, но пора и честь знать. Я уже стесняюсь признаваться людям, что ты - моя девушка, честное слово.

– Но Ник! Я же сто раз тебе говорила! Это было, было на самом деле! Волшебная Страна существует, ну почему ты мне не веришь! - на глаза Элли навернулись слезы.

Ник вдруг выскочил из машины, обежал ее кругом и резким жестом распахнул пассажирскую дверцу.

– С меня хватит! Проваливай, девочка!


***

Ночь была душной, и Элли не спалось. Во всяком случае, она сама себя убеждала, что не может заснуть именно от жары, а не от нерадостных мыслей, теснившихся в ее голове. Наконец, устав бороться с собой, она встала, завернулась в старенькую шаль и вышла во двор. Тут было немногим прохладнее, легкий ночной ветерок играл пыльными листьями кустов и надувал парусом занавеску на открытом окне.

Элли услышала доносившиеся из комнаты голоса: родители тоже не спали.

– Ох, Джон, беспокоюсь я за нашу девочку, - это говорила Анна.

– Да брось, мать, - голос фермера Джона звучал успокаивающе, – Миссис О’Келли присмотрит за ней там, на озерах, по первому разряду. Все будет окей.

– Да я не про Энни говорю, Джон. Я про старшенькую нашу.

– Элли? А с ней-то что не так? Подумаешь, с парнем поцапалась. Дело молодое! Вот увидишь, после каникул помирятся, как пить дать. А не помирятся с этим – сколько их еще будет! Девчушка-то у нас ничего, хорошенькая получилась, тьфу-тьфу-тьфу, - Джон, судя по звукам, постучал по спинке кровати, «чтоб не сглазить».

– Я не из-за Ника волнуюсь… Истомила нашу девочку эта волшебная страна, будь она неладна… не дает ей покою… Как побывала она там десять лет назад, так сама не своя. Живет, как не живет. Болит у меня сердце за нее, Джон.

– Глупости говоришь, мать… При чем тут волшебная страна? Элли-то уж и вовсе позабыть должна была. Энни, та вот да, недавно… с ней же все в порядке, а?

– Это разное, Джон… не знаю, как объяснить-то, господи, не мастерица я говорить… Ну представь вот: малыша малого, вовсе еще несмышленыша, в цирк-шапито на ярмарке повести решили. Вот за год начали ему расписывать, да какой это цирк, да какие клоуны, и как там музыка играет, и как собачки в кольцо сигают, и все такое прочее… И картинки рисовали, и так всяко завлекали, что у малыша глазенки горели, и он сам пуще всех в этот цирк просился. И вот наконец купили билет. Да зашли, да чинно сели папка-мамка да он в серединке. Это будто наша Энни… уж как она про ту волшебную страну грезила, мечтала. И поехала по своей воле, да с дружком, и все-все уж знала, что она там встретит.
А другого малыша впихнули вдруг одного-одинешенька в павильон этот чертов, когда уже представление шло полным разгаром, и огонь погасили, и музыка гремела, да и дверь за ним захлопнули. Как Элеонору нашу, стало быть. Тот, первый-то малыш, ему понравится там, небось, в цирке? То-то. А второй, он, скажу тебе, отец, и вовсе с ума слететь может, бедняжка.

– Ты хочешь сказать, что у Элли неладно с головой? - забеспокоился Джон.

– Нет, слава богу, она у нас умница. Но душа у нее, бедняжки, с тех пор не на месте. Всю жизнь ее страна эта перевернула. Тянет ее туда, девочку нашу. Не слышал разве, как она плачет по ночам? Как зовет этих друзей своих, волшебных… Ох, отец, отец…

Дальше Элли не стала слушать. Она бросилась прочь со двора, глаза ее застилали слезы. Всхлипывая, девушка бежала вперед, не разбирая дороги, и, наконец, споткнувшись о камень, упала ничком в пыльную жесткую траву. Нос Элли уткнулся в какую-то кочку, плечи ее сотрясались от беззвучных рыданий. Поэтому она далеко не сразу заметила огромную черную тень, с глухим шумом снижавшуюся над оврагом.
 

Глава 6
В Изумрудном городе

Утомленная предшествовавшими полету двумя практически бессонными ночами, девушка задремала под мерное покачивание кабины на спине гигантского ящера. Она смутно слышала сквозь сон, как Фарамант – а именно ему выпала честь лететь в Канзас за подмогой – горько сетует на то, что не удалось застать у Смитов моряка Чарли Блэка. Увы, бравый капитан всего полмесяца назад, оснастив новую шхуну, отплыл к своим друзьям-людоедам на остров Куру-Кусу, где рассчитывал получить не менее десяти фунтов крупного розового жемчуга в обмен на груз пластмассовых бус и табака (все обошлось Блэку без малого в сотню долларов). Энни тоже была в отъезде, и одна лишь Элли смогла составить Фараманту компанию на спине Ойххо. Что ж, Страж Ворот был рад и этому - он, как и Страшила, да и большинство жителей Волшебной Страны, свято верил в сверхъестественные возможности любого из своих друзей из-за Гор. И теперь он лишь временами тихонько вздыхал, вспоминая пророчество Виллины. Неужели фея Желтой Страны ошиблась насчет великана?

***

Элли проснулась от холода – дракон миновал горы. Поеживаясь, девушка протянула руку за предусмотрительно взятой с собой курткой, взглянула вниз и вскрикнула от ужаса и жалости.

«Бедная, бедная Волшебная Страна! Что с тобой сделали!» - прошептала Элли, вглядываясь в безжизненную мертвенно-белую равнину. С деревьев, гнувшихся под резкими порывами злого ветра, облетали последние бурые листья. Но больше всего поразило Элли отсутствие привычного веселого многозвучия страны Гудвина. Не пели птицы, не жужжали пчелы, не слышно была шума воды. Эта земля погибала – не могло быть никаких сомнений. Элли заплакала. Фарамант принялся было утешать ее, но его губы вдруг тоже предательски задрожали, и он закрыл лицо руками.

Тем временем умный Ойххо, заложив широкую петлю, пошел на снижение. Перед путешественниками показались стены и башни Изумрудного города. Красота города ничуть не померкла, наоборот, на нынешнем белом фоне изумруды выделялись еще ярче, а стены и окна домов вторили им мерцанием иголочек инея и ледяных узоров самых причудливых форм. Дракон приземлился прямо на главной площади. Страшила, Железный Дровосек, фельдмаршал – все уже спешили бегом навстречу Элли, позабыв о своих титулах и чинах. Встреча старых друзей была радостной и трогательной. Элли улыбалась, но глаза ее были мокры, Страшила, выделывая потешные па на виду у своих подданных, пел что-то собственного сочинения на незамысловатый мотив, а Железный Дровосек не выпускал из рук масленку, боясь заржаветь от слез, которые он был не в силах сдержать.

Друзья сжимали Элли в объятьях, на все лады повторяя, как она выросла и похорошела, вставали на носочки в тщетной попытке поцеловать высокую девушку в щеку; собравшиеся на площади горожане прокричали в честь своей любимой Феи Убивающего Домика троекратное «Ура!».

– Но я не вижу другого нашего друга, Великана из-за гор. Где он, Элли? - спросил вдруг Страшила.

Выслушав разъяснения, Правитель нахмурился.

– Боюсь, это очень плохо, Элли, что твой дядя не смог приехать. Пойдем во дворец, я сейчас все тебе объясню.

***

Страшила подробно рассказал Элли обо всех уже известных нам событиях. Не умолчал он и о странном пророчестве Виллины. Правитель включил телевизор Стеллы, и девушка ужаснулась, как и все обитатели Волшебной Страны, увидев чудовищную Карагаду в долине мангупов.

– Уже миновало больше двух недель, - горько молвил Страшила. - Остается меньше половины срока. Что нас ждет тогда – боюсь даже помыслить.

До этого момента Элли казалось, что ей снится чудесный сон. Она вновь в Волшебной Стране! Она целует нарисованное лицо Страшилы, гладит полированные щеки Дровосека! Она нужна своим друзьям, они позвали ее на помощь, нужно спасти их от злой феи. Как чудесно! Все как раньше, все как в детстве!

И только теперь, увидев воочию зловещие черты колдуньи, ощутив кожей пронизывающий холод вечной зимы, услышав горестные слова Страшилы, девушка вдруг поняла, что это не сон и не сказка. Элли растерялась. «Господи, - пронеслось у нее в голове. - Да они что, не понимают? Куда мне против этой великанши? Я маленькая, я слабая, почему они все смотрят мне в рот и ждут, что я сейчас изреку что-то мудрое, что я научу их, как победить? Или, может, они думают, что я должна сама с ней сразиться? Да она раздавит меня одним пальцем, как муху…» Страх сжал сердце Элли.

Придворные, гости и сам Правитель Изумрудного Города смотрели на задумавшуюся девушку с волнением и надеждой. Это было не просто обожание – это была слепая вера. И Элли, которой больше всего хотелось в этот миг заплакать и попроситься домой, к маме и папе, встала и сказала именно то, чего от нее ждали.

– Что ж, Карагада сильна. Но мы сильнее, друзья мои! Я здесь, с вами – разве вы не помните, как мы вместе победили Урфина Джюса и его деревянную армию? Вместе мы победим и сейчас.

Зал ответил ей многоголосым «ура!».

***

Потекли дни мучительных размышлений. Элли то сидела в тронном зале, в сотый раз обсуждая со Страшилой подробности пророчества Виллины, то отправлялась бродить по заснеженным дорожкам дворцового парка, то часами стояла у окна своей комнаты, невидящими глазами глядя на замерзшее стекло… Время от времени что-то похожее на идею приходило ей в голову:

– Страшила, а вы не пробовали поискать какого-нибудь средства для увеличения роста? Вдруг можно сделать обычного человека великаном выше Карагады? - прибегала девушка к Правителю с очередным вопросом.

– Мы думали об этом, - отвечал Страшила. - По всей Стране Подземных Рудокопов ведутся раскопки – мы надеялись, что кроме источника для усыпления там найдется и источник для роста. Воду из всех новых источников немедленно пробуют на себе добровольцы – рудокопы и жевуны. Но пока все безрезультатно. Нашли, наоборот, источник воды, уменьшающей рост, два источника неплохой минералки и, увы, один смертельно ядовитый источник.

И Элли снова отправлялась бродить по парку…

***

В который раз Элли усаживалась перед телевизором Стеллы, чтобы взглянуть на Карагаду. Она и сама толком не понимала, что надеется увидеть. Какую-нибудь подсказку… идею… тщательно скрываемую слабость… тайник с ее книгой заклинаний (а есть ли у нее книга?)…

Ожидая, пока капризный агрегат загрузится, Элли рассматривала причудливую вязь узора на полированной розовой поверхности ящика. Вид Волшебного Телевизора напомнил Элли о том, как Тим О’Келли, приятель ее маленькой сестренки, очаровательный озорной мальчишка с соседней фермы, чуть не стал убийцей. Еще тогда, год назад, парень так весело рассказывал о своем сомнительном «подвиге», что Элли передергивало.

– Тим, но ведь ты мог убить Урфина Джюса, убить безоружного человека, ты это понимаешь? - с замиранием сердца спрашивала девушка.

– Еще бы! - гордо откликался «герой». – Жалко, что у него оказалась такая крепкая голова, Эл! А то покончили бы со всем этим делом одним махом!

А Энни, глупышка Энни, помнится, сияла, слушая своего дружка, и добавляла, что если бы не волшебный обруч Лисьего Короля… Что? Элли чуть не подпрыгнула на месте.

– Обруч, Страшила! Обруч! - закричала она. – У вас должен быть обруч, который делает человека невидимым, Энни говорила мне, что оставила его у вас! Вот оно, наше оружие в борьбе с Карагадой!

Железный Дровосек смущенно откашлялся.

– Видишь ли, Элли, - неуверенно начал он, вертя в руках свою шапку-воронку. – Обруча у нас больше нет. Мы его потеряли.

– Но как?!

– Понимаешь, у обруча этого было удивительное свойство – он менял свой размер в зависимости от того, кто его надевал, приходясь впору и Энни c Тимом, и Лисьему Королю, и Кагги-Карр… Ну вот, это его и погубило. Обруч лежал на столе в моем кабинете в Фиолетовом дворце. И в самую его середину села муха – понимаешь, Элли, муха! А Фрегоза замахнулась на нее тряпкой, попала по рубиновой звездочке, и…

Элли не знала, плакать или смеяться над этой невероятной историей.

– Боже мой… - выговорила она, давясь от хохота. - Как это ужасно, друзья мои! Боюсь даже спрашивать: муху потом не нашли?

– Нет, - серьезно отвечал Страшила. - Дело в том, Элли, что муха – очень маленькая. Большое искать легче, чем маленькое. Значит, то, что слишком мало, отыскать труднее. А если бы маленькое могло стать большим, его было бы намного легче найти.

Эта сентенция в обыкновенном страшилином стиле почему-то произвела сильное впечатление на Железного Дровосека.

– Страшила, - медленно проговорил правитель Фиолетовой Страны, - Помнишь, мы совсем недавно обсуждали с тобой… одного человека, который словно смог стать больше?

Не дожидаясь ответа друга, железный человек подошел к волшебному телевизору (песочные часы на экране застыли, сделав пол-оборота) и уверенно произнес:

– Ящик, будь так добр, сначала покажи нам Урфина Джюса, а Карагаду уж потом.

Им страшно повезло – в Когиде был базарный день, и фигура Урфина предстала перед ними на фоне десятков жевунов. Бывший диктатор продавал какую-то деревянную утварь, вернее сказать, пытался продавать, потому что никто ничего у него не покупал. Его откровенно сторонились, и лицо Джюса все больше мрачнело и замыкалось. Наконец, беззвучно выругавшись сквозь зубы, он пошвырял свой товар в мешок и решительно покинул рыночную площадь. Страшила выключил телевизор.

– Ну и ну… - только и смог выговорить соломенный человек. - Дровосек, дружище, ты был сто раз прав! Похоже, нам необходимо задать этому Урфину парочку важных вопросов.

***

Дверь тронного зала, в котором друзья собрались в ожидании новостей, неожиданно распахнулась, и вошел Дин Гиор с докладом. Лицо длиннобородого фельдмаршала самодовольно сияло.

– Ваше Величество! - отрапортовал он. - Означенный Урфин Джюс арестован и доставлен в Изумрудный город. В настоящее время помещен в тюремной камере в подвалах дворца под неусыпным наблюдением дуболомов. Бывшую с ним птицу породы «филин» захватить не удалось, в момент ареста она скрылась в неизвестном направлении посредством полета.
 

Глава 7
Допрос

По приказу Страшилы дуболомы принесли для Элли и Железного Дровосека два роскошных мягких золоченых кресла, и друзья уселись по обе стороны от трона Правителя. Прочие придворные и члены Совета расположились на длинных зеленых мраморных скамьях, тянувшихся вдоль боковых стен зала.

Убедившись, что все удобно устроились, Правитель Изумрудного города махнул стоявшему в дверях деревянному капралу скипетром:

– Введите!

Узорчатые створки двери тронного зала немедленно распахнулись, и под конвоем, состоявшим из двух зеленых дуболомов, в зале появился арестант.

Элли узнала бы Урфина сразу, даже если бы не видела его накануне на экране Волшебного Ящика Стеллы. Он постарел, осунулся, но эту немного сутулую фигуру, эти глубоко посаженные черные глаза под густыми бровями, всклокоченные черные волосы с легкой проседью невозможно было спутать ни с кем и ни с чем.

Внезапно она вспомнила о произошедшей с ним перемене и подивилась тому, что не заметила ее сразу. Да, конечно, он сильно вырос, теперь она этот отчетливо видела, сравнивая его с присутствующими в зале. Но это обстоятельство неожиданно вызвало у Элли странное чувство. Ведь ей до сих пор случалось бывать в Волшебной Стране только в детстве, и тогда все здешние жители были ростом с нее саму. А теперь? Страшила, Дровосек, Фарамант, все они остались прежними, но она-то стала взрослой. Она смотрела на них теперь сверху вниз, словно перейдя в иную систему координат, чуть ли не в иное измерение, это открытие, неприятно поразившее ее несколько дней назад, при первой встрече, до сих пор неосознанно тревожило ее. Но вот она впервые встретила в Волшебной Стране человека, который, казалось, по сей день существовал в тех же координатах, что и она. Что десять лет назад, что сейчас, глядя на Урфина, она видела перед собой человека чуть выше нее. И в груди девушки шевельнулось что-то похожее на благодарность бывшему диктатору за эту подзабытую стабильность, которую ей удалось, наконец, ощутить.

Одежда бывшего короля изумляла крайней бедностью и простотой. Обут он был в грубые деревянные башмаки, так похожие на те, что носила когда-то маленькая Элли, пока верный Тотошка не раздобыл для нее серебряные туфельки Гингемы.

Руки Урфина оказались связаны за спиной прочной веревкой, а на голых щиколотках болталась изрядных размеров заржавленная цепь. Элли вздрогнула.

– Зачем его заковали? - шепотом спросила она Страшилу. – Он пытался бежать?

– Нет, вроде… пока, - Правитель бережно поправил высунувшуюся из-под шляпы булавку и солидно добавил: – Это, так сказать – пре-вен-тив-ны-е меры!.

Элли чувствовала, что от нее ожидают хвалебной реплики по поводу вылетевшего из уст Правителя длинного слова, но вдруг обнаружила, что не в силах ее произнести.

Стоя прямо напротив трона, Урфин достаточно бесцеремонно рассматривал в упор Правителя и его приближенных.

Страшила подал знак дуболомам, и те несколькими точными тычками деревянных кулаков напомнили своему создателю о необходимости поклониться.

– Отвечай, столяр Урфин Джюс из Когиды, бывший узурпатор Изумрудного Города, дважды преступивший законы Волшебной Страны, знаешь ли ты, почему оказался здесь? - торжественно начал допрос Страшила.

– Не имею ни малейшего представления, - был ответ.

– Что ж, сейчас узнаешь. Говори правду, всю правду, ничего кроме правды. Отвечай: как удалось тебе изменить свой рост?

Изумление, отразившееся на лице Урфина, было совершенно неподдельным. Было видно, что такого вопроса он никак не ожидал услышать.

– Не лги! - поспешно добавил соломенный человечек, видя, что Урфин собирается что-то сказать. – Помни, что стоишь перед Правителем Изумрудного Города и Сопредельных Земель, Трижды Премудрым Страшилой!

– Я не собираюсь лгать, - спокойно отвечал арестант. - Кар-ди-наль-ным изменениям моего роста я обязан внутреннему у-пот-реб-ле-ни-ю листьев растения неизвестной мне породы.

Манера Страшилы говорить была спародирована зло и точно. Элли, не удержавшись, прыснула в кулак, придворные приложили все усилия, чтобы сохранить серьезность, а Правитель – не в упрек ему будет сказано – вообще ничего не понял.

– Выражайся яснее! - потребовал он.

– Я съел несколько листьев с какого-то растения, названия его я не знаю. Всю ночь провалялся без чувств, а к утру заметил, что стал выше, - усталым голосом терпеливо разъяснил Урфин.

– Растение… - Элли увидела, как надулась голова Страшилы, ощетиниваясь иглами его знаменитых острых мозгов. - Буду думать.

В зале воцарилась тишина.

Наконец мыслительный процесс, похоже, привел к какому-то результату. Правитель Изумрудного города важно поднял палец вверх:

– Десять лет назад из каких-то растений Урфин Джюс сделал порошок, чтобы оживить дуболомов. Это раз. Какое-то растение он съел – и вырос. Это два. Так вот, господа, - Страшила обвел собравшихся победоносным взглядом. – Вот вам три: это одно и то же растение!

Придворные зааплодировали.

– Я прав? - обратился Страшила к арестанту.

– Вы правы, - спокойно отвечал тот.

– Где оно растет? Отвечай!

– Нигде.

– Что ты хочешь этим сказать??? - разъярился Страшила. Ориентируясь на его тон, один из зеленых дуболомов поудобнее перехватил дубинку. Урфин, заметив этот жест, торопливо заговорил:

– Ваше Величество, этих растений больше нет. Я уничтожил их, не желая, чтобы с их помощью кто-нибудь в дальнейшем причинил вред жителям Волшебной Страны. Все растения сожжены. Поверьте мне!

По залу пронесся шепот. Придворные скептически закачали головами, тихо обмениваясь репликами друг с другом.

– Пове-ерить? - Правитель прищурился. – Почему это мы должны тебе верить? Ты принес столько бед в наш город, ты пользовался любой возможностью вредить! Ты ждал десять лет, тая злобу, чтобы расквитаться за свое первое поражение! Как мы можем верить тебе!

Зал согласно загудел. Урфин молчал, опустив глаза.

– Ты не забыл, презренный человек, как десять лет назад Элли, наша дорогая Фея Убивающего Домика, - Страшила галантно наклонился в сторону девушки, – просила за тебя, умоляя не отправлять тебя в рудники? Не забыл, чем ты ответил на ее доброту? И ты еще просишь тебе поверить!

На этих словах заключенный вскинул голову, и Элли почувствовала на себе его горящий взгляд. Выходит, до этого момента он не узнал ее? Или узнал? Она собралась с силами и ответила на этот взгляд, храбро окунувшись в черную бездну его глаз. Ей показалось, что глаза молили о доверии… верить ему? Никогда! Элли поспешила стряхнуть с себя наваждение.

– Фельдмаршал, - обратился Страшила к Дину Гиору, ожидавшему в ряду придворных. - Вы составили список найденного у задержанного в доме имущества?

– Так точно, Ваше Величество! - Дин Гиор, браво щелкнув каблуками, подал Правителю желтоватый свиток, исписанный сверху донизу.

Страшила неловко принял опись своими мягкими пальцами и, нахмурясь, уставился в вычурные завитушки фельдмаршальского почерка. Правитель Изумрудного города не терял времени даром, постоянно совершенствуясь, упражняя свой необычный ум в науках, но грамота все еще оставалась его слабым местом.

– Элли, друг мой, ты не могла бы прочесть это вслух? - попросил Страшила негромко, и, наверное, покраснел бы, если б умел.

Девушка развернула свиток. Дотошному фельдмаршалу позавидовал бы опытный бюрократ: он ухитрился потратить на описание нищенского скарба Урфина не менее двух локтей бумаги.

– «Провизия: картофель – полмешка; хлеб – четыре куска; мука – пятнадцать унций… Посуда: плошка деревянная с трещиной, неизвестного назначения; кружка деревянная с остатками жидкости, предположительно классифицированной как вода; ложка деревянная одна штука… - торопливо читала девушка, стараясь поскорее разделаться с неприятным поручением. - Одежда: рубаха холщовая с заплатами на локтях – одна; порты исподние ветхие – две пары…»

Наконец, список кончился. Придворные пересмеивались. Элли подняла от бумаги горящее от неловкости лицо. Бывший диктатор стоял, втянув голову в плечи, и на его щеках тоже проступали красные пятна.

– Стало быть, никаких следов … - пробормотал Страшила. – Поразительно. Должно быть, он прячет его в другом месте.

– Отвечай! - обратился он к Урфину снова. – Где растения? Где ты хранишь запас волшебного порошка?

– Ваше Величество, я не лгу, - отвечал бывший король тихо, но твердо. - Все волшебные растения уничтожены. Порошка нет, я не делал его. Могу поклясться…

– Чем? - прервал его Страшила гневно. - Чем может поклясться такой человек, как ты? Довольно лжи.

– Уведите, - сухо продолжал он, обращаясь к дуболомам-конвойным. - Пусть посидит в карцере, а вы уж, пожалуйста, помогите ему в на-и-крат-чай-ши-е сроки прийти к мысли о том, что правду говорить намного без-бо-лез-нен-ней.

Заключенного вывели из зала, и придворные стали расходиться. Из-за тягостной сцены, произведшей на нее неизгладимое впечатление, Элли чуть не позабыла, о чем хотела попросить правителя.

– Скажи, Страшила, - обратилась она к старому другу – Энни ведь оставила вам серебряный свисток Рамины?

***

Ища уединения, девушка вышла во внутренний дворик дворца. Здесь было непривычно тихо: вода из зеленого мраморного фонтанчика больше не била, а фигура в центре бассейна, которую прежде обтекали шумные струи, так обледенела, что невозможно было угадать, кого она изображает.

Девушка вытащила из кармана серебряный свисточек и тихонько подула. На какую-то долю секунды ей показалось, что ничего не произойдет, но нет – зашуршали маленькие лапки, и вот перед нею уже стоит царственная мышь с двумя фрейлинами.

– Рамина? - с сомнением проговорила Элли, рассматривая упитанного молодого зверька, одетого в синюю мантию и тиару из каких-то тускло блестевших зерен.

– Приветствую тебя, наш благородный друг из внешнего мира! - тоненьким голоском возгласила мышь. – Я - Рамона! Двоюродная внучатая племянница Рамины и ее первая наследница по хвостообразной линии. Моя венценосная предшественница – увы - покинула нас месяц назад, да вкушает она священный маасдам на ложе из шкуры небесной кошки вечно, вековечно!

– Вековечно! - подхватили фрейлины, с завидной синхронностью отбивая земные поклоны.

– Рамина умерла… - растерянно пробормотала Элли. - Так вот что она имела в виду, говоря, что нам с ней больше не суждено свидеться…

Девушка задумалась.

– Постойте! - спохватилась она вдруг. – А разве феи… не бессмертны?

Рамона посмотрела на нее странным взглядом, в котором Элли почему-то почудилось сочувствие:

– Фея фее рознь, милая моя Фея Убивающего Домика, - пропищала королева мышей, взмахнула лапкой в знак прощания и исчезла столь молниеносно, что ни одному из потомков Тотошки, присутствуй он при этой сцене, не было бы смысла бросаться в погоню.
 

Глава 8
Живительный порошок

Вспыльчивый Страшила, конечно, погорячился, бросая вслед арестанту угрозы, которые не собирался исполнять. Пленника держали под неусыпным наблюдением, но обходились с ним довольно сносно. Просвещенный правитель Изумрудного города был принципиальным противником пыток и побоев. Однако по три, четыре раза в день, а иногда и ночью, дверь камеры Урфина с противным скрипом отворялась. Иногда перед бывшим диктатором представал фельдмаршал Дин Гиор, иногда – Железный Дровосек или даже сам Страшила Мудрый в сопровождении зеленых дуболомов. Снова и снова от упрямого узника на все лады требовали признания. Сначала он пытался аргументировать, убеждать, клясться, но все его слова натыкались на глухую стену недоверия. Наконец, он вовсе замкнулся, и единственным ответом на все вопросы его дневных и ночных визитеров раз за разом было только упорное молчание.

***

Пытаясь задремать после очередного ночного допроса, Урфин вдруг услышал странное постукивание, доносящееся со стороны небольшой вентиляционной отдушины, находившейся под самым потолком. Бывший диктатор устроился поудобнее на жесткой деревянной койке и не среагировал. Постукивание усилилось; теперь оно было странно ритмичным – тук-тук-тук ---тук, тук-тук-тук----тук… Арестант повернул голову на звук. За окошком метнулась темная тень.

– Хозяин! Хозяин! Вы здесь? - громким шепотом позвал снаружи знакомый хрипловатый голос.

– Гуам! - радостно воскликнул Урфин, но тут же зажал себе рот рукой, боясь привлечь внимание стоявших за дверью дуболомов. Арестант подтащил тяжелую кровать под самое окно – к счастью, она оказалась не приделана к полу. Благодаря тому, что рост Урфина увеличился, а камеры были рассчитаны на местных жителей, его лицо оказалось практически вровень с окошком.

– Хозяин, - зашептал филин, - Я слышал, о чем они вас спрашивают. Слушайте, хозяин… я должен вам кое в чем признаться…

***

– Молчит, - тяжело вздохнул Страшила. – Молчит, вот ведь упрямец! Будто мало он навредил жителям Волшебной Страны – ни шагу не хочет сделать нам навстречу. Ведь он и сам погибнет вместе с остальными, этого он не может не понимать, но нет, уперся – и ни в какую!

– Страшила, - медленно проговорила Элли, - а можно, я поговорю с ним? Ну просто попробую… мало ли… вдруг он мне признается. Хотя бы в благодарность за то, что я много лет назад спасла его от рудников.

Девушка сама толком не верила в то, о чем говорила, но пронзительный взгляд бывшего короля не шел у нее из головы. А что если Урфин говорит правду? Тогда они зря теряют время, двигаясь по ложному пути.

– Без толку, - махнул рукой Страшила. – Хотя попробуй, если хочешь, почему бы и нет. Только парочку дуболомов возьми с собой, этот человек может быть опасен.

***

Элли осторожно потянула на себя тяжелую дверь камеры. Человека, лежавшего на кровати у дальней стены комнатки, должно быть, разбудил скрип дверных петель; увидев входящих, он поспешно вскочил на ноги.

– Здравствуйте, Урфин, - проговорила Элли неуверенно.

Арестант молча поклонился.

Дуболомы привычно встали по две стороны от заключенного, между ним и визитершей.

Элли собиралась с духом, чтобы начать говорить речь, придуманную заранее и сто раз прокрученную в голове. Она хотела воззвать к его совести… напомнить о том, что за две свои военные кампании он не убил ни единого человека, а сейчас своим бездействием обрекает на гибель сотни людей, среди которых совсем маленькие дети… наконец, попросить о личном одолжении… Но Урфин Джюс опередил ее.

– Простите, мисс, - сказал он, глядя на нее в упор, - Ведь Элли – это уменьшительная форма имени? Как мне к вам обращаться?

– Меня зовут Элеонора, - отвечала девушка.

– Мисс Э-ла-но-ра, - не без труда повторил Урфин чужеземное имя. – Это так… неожиданно, что сегодня сюда пришли именно вы. То есть, я хочу сказать, это очень хорошо, что именно вы. Мне будет легче это сказать вам. Я хочу сделать признание.

– О… - только и смогла прошептать Элли.

Крепость, которую она собиралась штурмовать с пушками, оказалась картонной и сдалась без боя. Девушка даже почувствовала что-то вроде разочарования.

– Вы вольны мне не верить, мисс Эланора, - начал Урфин. – Я даже понимаю, что вы мне наверняка не поверите. Я знаю, я это заслужил. Но все же, если вы сможете – я бы хотел, чтобы вы мне поверили. Хотя бы… только вы.
До прошлой ночи я знал о волшебных растениях ровно столько, сколько говорил. Это правда, я не лгал. Но теперь мне… мне случайно стало известно, что может быть один шанс. Плод одного из растений мог избежать уничтожения. Я не знаю, настолько ли живуче это растение, чтобы его семена могли перенести нынешние холода, но думаю, что стоит проверить – а вдруг! Ведь это был бы великолепный козырь в борьбе с Карагадой, я это понимаю, мисс Эланора.

Урфин взглянул Элли прямо в глаза, и опять, как тогда, на допросе, этот удивительный взгляд прожег ее до самого сердца. «Врет, чтобы выгадать время?» - пронеслось у нее в голове. Но прежде, чем она успела осмыслить это соображение, она услышала собственный голос:

– Спасибо, Урфин. Я верю вам.

***

Нужно отдать Фараманту должное – он снарядил экспедицию за рекордно короткое время. Да и то сказать, дело не терпело отлагательства. Через пять дней истекал срок, данный Страшиле на размышления Карагадой…

Маленький отряд быстро продвигался по дороге, вымощенной желтым кирпичом. Впереди шагал оранжевый капрал, сопровождаемый тремя дуболомами. Еще четыре деревянных солдата несли следом легкий портшез, в котором разместились Страшила, Элли и Прем Кокус, посчитавший свое присутствие необходимым, раз дело касалось территории Голубой Страны. Правитель Изумрудного города на всякий случай прихватил с собой Волшебный Телевизор.

За носилками чеканил шаг Железный Дровосек, вооруженный внушительных размеров топором, поблескивавшим на солнце.

Арестанта везли в телеге – пешим он не смог бы выдерживать задаваемый неутомимыми деревянными людьми темп. Его не стали заковывать по личной просьбе Элли, – она поручилась за Урфина – однако руки на всякий случай связали, опасаясь побега. «Послужной список» Джюса был столь неутешителен, что бывшему диктатору, увы, удалось то, что не удавалось до него никому: он исчерпал лимит доверия даже такого наивного, доброго, доверчивого по своей природе правителя, как Страшила Мудрый.

Замыкали шествие еще три дуболома. Дин Гиор и Фарамант остались в Изумрудном Городе – в такой сложный для Волшебной Страны момент неразумно было бы оставлять столицу вовсе без управления и охраны. Осталась и Кагги-Карр, взявшая на себя организацию поставки кормов лесным птицам и зверям.

До окраины Когиды добрались в сумерках. Здесь Урфина, конвоируемого двумя дуболомами, поставили впереди отряда, чтобы он указывал путь. Свернув с основной дороги, процессия сразу чуть ли не по колено провалилась в снег; идти стало намного труднее. Даже самый острый глаз не смог бы сейчас понять, что на обширной прогалине над застывшим ручьем некогда располагалось человеческое жилье. Урфин остановился.

Дуболомы по приказу Страшилы живо вытоптали в снегу площадку, чтобы путешествовавшие в портшезе могли «спешиться». Элли приблизилась к арестанту, стоявшему по щиколотку в снегу за краем площадки. Сощурившись, Урфин пристально всматривался в кромку ближайшего леса. Еще не совсем стемнело, и можно было различить отдельные деревья на опушке – нагие ветви печально покачивались на ветру, осыпая вниз маленькие снежные водопады. Лиственный лес облетел полностью, только одно дерево странно выделялось на общем блеклом фоне темно-зеленым пятном. И это дерево не было елью или сосной – его, как и прочих собратьев, венчала серая корона голых сучьев, напоминавшая в сумерках причудливые оленьи рога. Зелен был сам ствол дерева: издали могло показаться, что его обвил цепкий плющ. Элли, первой заметившая странное явление, ахнула и указала Урфину на дерево рукой.

Бывший диктатор облегченно вздохнул и на секунду устало прикрыл глаза.

– Да, это оно, - тихо проговорил он. – Похоже, что нам повезло.

***

Заночевали в Когиде. Впрочем, спать не пришлось никому: была дорога каждая минута. Назначенный Карагадой срок истекал с неумолимой быстротою. В небольшом домике, предоставленном Премом Кокусом именитым гостям, открылся настоящий военный совет. Страшила по привычке постучал по столу набалдашником трости, хотя слушатели его и так были все внимание.

– Итак, - сказал Правитель Изумрудного города, - волшебное растение, судя по всему, обнаружено. Однако я по-прежнему утверждаю, что мы не имеем права полностью полагаться на слова военного преступника. Необходимо проверить, действительно ли это растение делает человека выше.

– Кому-то придется проверять на себе, - грустно резюмировал Дровосек. - Жаль, что мы с тобой, друг Страшила, лишены возможности принимать пищу. Мое сердце обливается кровью при мысли о том, что кому-то другому придется рисковать собой, пробуя это подозрительное средство.

– Позвольте мне, - угрюмо сказал Урфин. - Один раз попробовал – вроде живой остался, авось снова получится. Да и не жалко, если что…. Все обернулись к бывшему диктатору. Во взгляде Страшилы сквозил неподдельный возрастающий интерес.

– Нет, - внезапно прозвучал в тишине ясный, звонкий голос Элли. - Какие же мы глупые! Растение не нужно никому есть, можно проверить иначе! Давайте попробуем приготовить из него живительный порошок – и тогда сразу станет ясно, что мы не ошиблись и что на морозе растение не потеряло своих удивительных свойств.

Идея Элли понравилась всем, и не в последнюю очередь Урфину, которому совсем не улыбалась перспектива снова испытать еще не забытую им отвратительную резь в желудке.

Дуболомы мигом притащили один из поразительно живучих стеблей, сумевших зимой прорасти сквозь древесный ствол из недозрелых семян. По приказу Страшилы и под его пристальным наблюдением Урфин осторожно повторил манипуляции, которые в последний раз производил целых десять лет назад: измельчил стебель вместе с листьями и ровным слоем рассыпал зеленое крошево по нашедшемуся в доме железному противню.

Противень поместили в печь, на два кирпича, установленные прямо над сметенными в кучу еще красными углями. В прошлый раз Джюс поджаривал растения на солнце, но теперь этот способ, к сожалению, был недоступен. Оставалось надеяться, что печной жар сделает свое дело с тем же результатом. Сок, вытекавший из зеленой массы, закапал на угли; раздалось неприятное шипение и в воздухе резко, едко запахло. Все замерли в ожидании.

Медленно, но неуклонно, зеленые частички все больше сморщивались и коричневели.

Наконец, Урфин, не сводивший глаз с содержимого противня, кивнул:

–Пожалуй, пора.

Элли поспешно сунула ему в руки полотенце, чтобы он не обжегся, вынимая горячий железный лист из печи, и в его благодарном взгляде ей почудилась доля неподдельного изумления. Порошка из целого растения получилось до обидного мало – пожалуй, чуть больше столовой ложки.

– Кого будем оживлять? - с энтузиазмом спросил Страшила.

В нем вновь проснулся тот неутомимый исследователь и пытливый экспериментатор, который был так знаком Элли по первым их путешествиям.

Все огляделись в поисках подходящего «объекта», однако в почти пустом домике, в котором долгое время никто не жил, не за что было уцепиться глазу. Вдруг Элли вспомнила о первой профессии бывшего короля.

– Урфин, - с просительной интонацией начала девушка, протягивая бывшему столяру большой нож с костяной рукоятью (Страшила нахмурился и заметно напрягся), - Вы не могли бы вырезать на скорую руку какую-нибудь небольшую фигурку? Видите, всем не терпится убедиться в удивительных свойствах живительного порошка.

Урфин улыбнулся.

– Порошка тут хватит на что-то очень маленькое, не более трех дюймов, - определил он, отмеряя расстояние в воздухе пальцами.

Столяр выбрал из дровницы полено поровнее и снова повернулся к Элли.

– Кого прикажете сделать, мисс Эланора?

– Ой, ну если кого-нибудь маленького… пусть будет, например, мышка, - ответила Элли. – Справитесь?

– Конечно.

Урфин привычным движением перехватил полено в левую руку и принялся за дело. Элли невольно залюбовалась ловкими пальцами мастера, двигавшимися быстро и уверенно. На ее глазах происходило – она была готова в этом поклясться - одно из самых удивительных чудес, виденных ею в Волшебной Стране. Из ничего, из обычного смолистого полена появлялось, словно освобождаясь от всего лишнего, очаровательное маленькое существо. Столяр работал так умело, что создавалось впечатление, будто мышка уже была заключена в этом куске древесины, а он лишь помогал ей выбраться наружу.

Право оживлять деревянную малютку было, по всеобщему решению, отдано Элли. С замиранием сердца девушка аккуратно припорошила фигурку со всех сторон бурыми невесомыми крупицами. Порошок впитался в дерево с легким шипением… и ничего не произошло. В волнении Элли непроизвольно схватила Урфина за рукав, не отрывая глаз от неподвижной статуэтки. Неужели не вышло?

Деревянная мышка громко чихнула и потерла лапкой носик. Деловито оглядевшись, она, ни минуты не сомневаясь, поспешила по столу на своих коротеньких ножках к тому месту, где стояла Элли. Девушка улыбнулась, подставила руку, и ловкий зверек немедленно перебрался на ее ладонь. «Мышенька, Мыша». – Элли осторожно погладила маленькое существо по голове и по спинке. Ощущение было странное: как будто гладишь поверхность дерева, сильно нагретого на солнце. Тельце мышки определенно было теплым.

– Элли, ненаглядная моя госпожа! - восторженно возопила мышка тонким, писклявым голосом, простирая к девушке передние лапки. – Посади же меня скорее к себе на плечо, чтобы я могла тебя получше разглядеть! Ты такая красавица!

Элли, расхохотавшись, вскинула взгляд на Урфина. Он тоже улыбался, но отчего-то казался немного смущенным.
 

Глава 9
Великан со смелым сердцем
 

Остаток ночи было решено потратить на сон. Жевуны разошлись по домам. Элли отвели отдельную комнатку, кое-как организовав в ней некое подобие лежанки; арестанту пришлось довольствоваться охапкой соломы на полу – в пустовавшем домике был недостаток мебели. Страшила и Железный Дровосек, не нуждавшиеся в отдыхе, всю ночь просидели, тихонько переговариваясь. Тема их спора, остававшаяся неизменной вот уже более десятка лет, живо волновала их и по сей день.

***

– Что ж, - проговорил Страшила, когда утром все снова собрались в большой горнице. - На повестке дня – все тот же вопрос. Волшебное растение найдено, в его удивительных свойствах мы убедились. Осталось решить, кто должен съесть листья, стать великаном и сразиться с Карагадой, чтобы исполнилось предсказание Виллины.

– Страшила, - Элли нервно перебросила через плечо растрепанную после сна косу, - почему ты все время говоришь, что кто-то должен есть эти несчастные листья? Мы ведь уже убедились, что из растений получается живительный порошок, и он действует - так давайте сделаем великана – деревянного ли, железного ли – оживим его, и пусть дерется с Карагадой. Зачем кем-то рисковать?

– Нам не успеть, - покачал головой Железный Дровосек. - Элли, милая, осталось всего три дня! Потом истекает назначенный Карагадой срок.

– Даже если все жевуны сию секунду возьмутся за топоры и сделают деревянного гиганта, его нужно будет еще обучать ходить, бегать, управляться с оружием, - добавил Прем Кокус. – К тому же дерево – слишком непрочный материал! Против Карагады деревянному человеку не выстоять, вне зависимости от его размеров; а такого количества железа, боюсь, не найдется во всех кузницах Голубой страны вместе взятых.

– Позвольте, я скажу? - прозвучал неожиданно для всех голос Урфина Джюса. – К великому сожалению, мисс Эланора, господин Правитель Фиолетовой страны и господин Правитель Голубой страны правы. И дело не только в сроках. Насколько я успел заметить, растений слишком мало. Целого стебля, как мы видели вчера, едва хватает для оживления крохотной мыши (деревянная Мыша, восседавшая на плече у Элли, горделиво поклонилась, но на нее никто даже не взглянул). Для великана ростом с Карагаду понадобится бочка порошка… то есть целая плантация растений. Боюсь, кому-то придется принести себя в жертву. Без живого великана не обойтись.

Элли почувствовала, что все взгляды устремились на нее. Сердце девушки на секунду ухнуло вниз, и Элли зажмурилась, как в детстве на «Американских горках».

– Ага… ну… разумеется, что ж тут говорить, - выдавила из себя девушка. Язык почему-то слушался плохо. - Конечно, я понимаю… Карагада – женщина, и противостоять ей, наверное, должна тоже женщина. Пророчество Виллины… да… а раз дяди Чарли не оказалось, то я вроде как за него. В общем, я готова, друзья мои.

Мыша зааплодировала:

– Какая ты смелая, госпожа моя Элли! Я знала, что ты лучше всех! - но девушка резко шикнула на нее, и деревянный зверек обиженно надулся.

Потрясенные жевуны смотрели на Элли во все глаза, а потом, как по команде, разрыдались, заранее оплакивая свою любимую Фею – благо шляпы они сняли у входа в домик, и веселые бубенчики не могли своим звоном отвлечь их от горя.

– Нет, Элли! - Железный Дровосек сдерживал слезы из последних сил. – Мое сердце не переживет! Я не отпущу тебя биться с Карагадой. Мы найдем другое решение!

Только Урфин Джюс, единственный из присутствовавших, ни разу не взглянул в сторону Элли.

– Ваше Величество, - прозвучали, перекрывая плач жевунов, его слова, обращенные к Страшиле; каждое падало тяжко и веско, как камень. – Я прошу вас позволить мне сразиться с колдуньей Карагадой. За ночь я все обдумал. Это будет правильно. Я единственный человек, уже пробовавший листья этого странного растения. Что если они оказывают свой эффект только на меня? Проверять уже некогда, мы не можем расходовать зря такое ценное средство. Кроме того, есть еще… причина, - Урфин умолк на минуту, а потом продолжал, повернувшись к Элли и обращаясь словно к ней одной. – Я прошу вас позволить мне сразиться с Карагадой, потому что я хочу искупить все зло, которое я причинил Волшебной Стране. Я хочу заслужить прощение.

Страшила, выслушав этот монолог, глядел изумленно, недоверчиво и обрадованно. Голова Правителя ощетинилась иголками, что свидетельствовало о происходящем в ней мыслительном процессе. Соломенный человек изрек:

– Что ж, это решение представляется мне оп-ти-маль-ным. Однако кто может нам га-ран-ти-ро-вать, что, став великаном, ты не обратишь свою силу нам во зло?

– Я, - сказала Элли тихо. - Я могу.

***

Если чтение и письмо давались Правителю Изумрудного города нелегко, то в математике он давно уже превзошел своих первых учителей – Элли и Железного Дровосека. Поэтому неудивительно, что именно он взял на себя все расчеты. А их предстояло немало. Сколько листьев съел Урфин в первый раз? Насколько он вырос? Каким должен стать его рост теперь, чтобы он сравнялся с ростом Карагады, а желательно и превысил его? Сколько листьев потребуется для этого? Страшила пыхтел, чесал в затылке, покрывал бумагу – лист за листом – рядами странных закорючек, отдаленно напоминающих цифры…

– Интегралы… логарифмы… корень кубический, - бормотал он снова и снова. - Четыре пишем, семь в уме… девятью девять…семью восемь… пять в остатке…

Элли присела на соломе рядом с Урфином. Из своей спортивной сумки она вытащила плоскую черную коробочку с рядами кнопок. Бывший диктатор заинтересованно покосился на незнакомый агрегат.

– Калькулятор, - пояснила Элли. – Машинка для счета. Немножко поможем Страшиле, а?

Страшила тем временем развил бурную деятельность – одного дуболома отправили в когидский архив за точной статистикой по среднему росту среди мужского населения Голубой страны за последние пятьдесят лет (Урфин затруднился назвать свой прежний рост с точностью до дюйма), другой притащил от местного портного здоровенную складную линейку, чтобы измерить нынешний рост будущего великана…

Что удивительно, как раз в тот момент, когда Элли нажала на своем хитром приборе кнопку со значком «=», Страшила поднял голову от вороха бумаг и провозгласил:

– Для того, чтобы превратить Джюса в великана ростом с Карагаду, нам потребуется ровно тридцать шесть листьев волшебного растения, не больше и не меньше.

«36», - бесстрастно сообщила свой ответ черная коробочка. Элли обменялась с Урфином быстрым взглядом, и оба уважительно посмотрели на Правителя Изумрудного города. Девушка незаметно выключила счетную машинку и затолкала ее поглубже в сумку.

Страшила велел дуболомам принести «ровно тридцать шесть листьев», и поскорее. Ему не терпелось приступить к превращению. Вместе с дуболомами, умевшими считать только до десяти, на поляну отправился и Железный Дровосек. Вернулся он расстроенным.

– Увы, друзья мои, - огорченно сообщил правитель Фиолетовой страны. – Мы собрали все, что было – листьев всего двадцать восемь! Неужели не хватит?

– Отступать некуда, - решительно насупил брови Страшила. – Все равно, это наш последний шанс. Пусть наш великан будет меньше Карагады, но это будет сравнимый с нею по росту гигант. Если он не сможет победить ее, то никто не сможет.

– Вопрос в следующем, - продолжал Правитель, и непривычно было видеть соломенного человека таким серьезным, сосредоточенным, деловитым. – Сможешь ли ты, Джюс, съесть все эти листья разом? Ты там что-то толковал про то, что потерял сознание в прошлый раз с пары листочков?

– Я могу ошибаться, но полагаю, что тогдашний мой обморок был связан не в последнюю очередь с тем, что я больше двух недель перед тем ничего не ел, - объяснил Урфин. – Сейчас дело другое – спасибо вашей тюремной кухне, она как всегда великолепна. Надеюсь продержаться в сознании подольше. Все равно другого выхода нет.

– Так чего же мы ждем! - воскликнул Страшила, потирая одну о другую свои мягкие ладони. - Выходи во двор, чтобы дом не разрушился, когда ты вырастешь, и немедленно начнем превращение!

Урфин колебался. Однако причиной его нерешительности был не страх. Бывшего диктатора явно тревожила какая-то невысказанная мысль.

– Погоди, Страшила, - сказала вдруг Элли. – Мне кажется, ты не все продумал.

Соломенный человек недоуменно взглянул на девушку.

– Страшила, миленький, ты и правда не понимаешь? Нашему великану потребуется одежда… Иначе он умрет от воспаления легких раньше, чем доберется до Карагады, на дворе зима… потребуется обувь… потребуется оружие – хотя бы увесистая дубинка, ведь не пойдет же он против колдуньи с голыми руками?

Мыша ласково погладила Элли теплой деревянной лапкой по щеке:

– Хозяюшка моя… ты умница…

Страшила сконфузился:

– А ведь и правда, этого я не учел! Что ж, вернемся к нашим расчетам.

***

Расчеты Страшилы (Элли на этот раз и в голову не пришло его проверять) быстро дали результат: на одеяние великана требовалось около сотни овечьих шкур – немало по меркам Волшебной Страны. Хорошо еще, что такое количество нашлось у запасливых жевунов. Маленький трудолюбивый народец тут же принялся за работу.

Урфин Джюс тем временем попросил у Железного Дровосека топор и собственноручно занялся изготовлением гигантских деревянных башмаков. Кроме того, из целого ствола вековой сосны он с помощью дуболомов, которых также снабдили инструментом, вытесал некое подобие палицы или дубинки. Местный бондарь стянул толстый конец палицы несколькими железными обручами.

Во дворе кипела работа, а Страшила тем временем оставался в домике: при помощи Железного Дровосека он составлял на прочном листе пергамента какой-то важный документ. Закончив свое дело, он вышел во двор и, потребовав всеобщего внимания, громко зачитал следующее:

«ДОГОВОР

Заключается между свободными жителями Волшебной Страны и столяром из Когиды Урфином Джюсом.

Упомянутый столяр Урфин Джюс обязуется:

Приняв средство для увеличения роста, бросить вызов колдунье Карагаде и сразиться с ней.
Будучи великаном, не обращать свою силу против кого-либо за исключением Карагады.
В случае победы над Карагадой немедленно явиться в Изумрудный Город для принятия тщательно рассчитанной дозы уменьшительной воды и вернуть свой рост к исходному состоянию.

Упомянутый столяр Урфин Джюс имеет право на полную ре-а-би-ли-та-цию в случае победы над Карагадой; в случае поражения – на посмертную.

От лица всех жителей Волшебной Страны подписал Законный Правитель Изумрудного Города и Сопредельных Земель Трижды Премудрый Страшила. »

Элли быстро взглянула на Джюса. Странно, но столяр улыбался. С готовностью приняв документ и перо, он, однако, не спешил ставить свою подпись под страшилиными тезисами.

– Две поправки, - проговорил он, вертя пергамент в руках. – Во-первых, превращение будет осуществляться вон в том лесу, и без свидетелей. Это условие. Или так, или никак. Во-вторых, я прошу рассчитать дозу уменьшительной воды таким образом, чтобы – в случае прижизненной ре-а-би-ли-та-ции, конечно, я имею в виду – я вернулся не к исходному, а к нынешнему моему росту. Это всего лишь нижайшая просьба – а то неохота в доме все полки и мебель переделывать.

Страшила нахмурился.

– Мне не нравится первая просьба, - резко сказал Правитель. - Похоже на то, что ты замышляешь побег.

– Не замышляет, - ответила Элли быстрее, чем Урфин успел открыть рот.

– Друг Страшила, мне кажется, ты немного перегибаешь с недоверием, - мягко поддержал девушку Железный Дровосек. – Мое сердце чувствует, что он не лжет.

Видя такое единодушие двух старых друзей, Страшила сдался. Обе поправки были приняты, и столяр размашисто подписал пергамент.
 

Глава 10
Битва гигантов
 

Маленький отряд собрался в обратный путь сразу же, едва фигура великана скрылась из виду. Превращение свершилось, и это было невероятной удачей. Гигант в нелепо коротких, криво скроенных штанах и такой же овчинной безрукавке явился на рассвете к домику и стоял, опираясь на палицу, ожидая, когда Страшила и его друзья появятся на крыльце. Увидев, что все собрались, Урфин – знавшим его с трудом верилось, что это он – лишь наклонил косматую голову, не желая будить жителей деревни звуком своего голоса, взвалил палицу на плечо и зашагал на север.

Теперь, трясясь в маленьком портшезе по дороге, вымощенной желтым кирпичом, Страшила постоянно держал Телевизор Стеллы включенным. Погода, к счастью, выдалась великолепная, и волшебный артефакт со скоростью мысли переключался по требованию зрителей с Великана, широко шагавшего уже милях в пяти от Когиды, на Карагаду, спавшую сладким сном в своей теплой долине, и обратно. Путешественники заметно нервничали. Времени оставалось мало. Впрочем, оптимизм внушало то, что Карагада, похоже, и не подозревала о внезапно появившемся у нее грозном противнике.

Едва ли можно было рассчитывать увидеть что-то интересное в ближайшие сутки, но Страшила, Элли и Прем Кокус были не в силах оторваться от экрана. Правитель Голубой страны беспрестанно вздыхал в унисон с бубенчиками на своей шляпе, Страшила морщил лоб и без надобности подкручивал рукоятку контрастности на телевизоре, а закусившая губу Элли стискивала побелевшими пальцами завернутый в коричневую бумагу пакет, лежавший у нее на коленях. На пакете восседала Мыша. Спящая колдунья мало интересовала зверька, но стоило на экране появиться Великану Урфину, Мыша прижимала лапки к сердцу и даже подпрыгивала – надо полагать, от восторга. Шествовавший впереди процессии Дровосек поминутно притормаживал и дожидался портшеза, чтобы «узнать новости».

До самого Изумрудного Города на экране оставалось все то же – неумолимо приближавшийся к Кругосветным Горам Великан и занятая повседневными делами Великанша. Поэтому, когда Страшила и Железный Дровосек выразили намерение всю ночь просидеть в тронном зале перед Телевизором, Элли заявила, что пойдет спать, но попросила разбудить ее, если произойдет что-нибудь важное. Путешествие крайне утомило ее, однако девушка с удивлением обнаружила, что не в силах заснуть. Она вертелась, крутилась, шикала на Мышу, удобно примостившуюся на подушке и время от времени принимавшуюся насвистывать какой-то разудалый мотивчик («Пардон, это я забывшись», - оправдалась хитрая малютка в пятый или шестой раз, но тут терпению Элли пришел конец, и она выставила нахалку в коридор). Наконец, под утро девушка задремала, но проспать ей удалось не более двух часов.

– Элли, друг мой, боюсь, тебе лучше спуститься в зал, - глухо раздался из-за двери голос Дровосека. – В долине творится что-то странное.

***

На экране Волшебного Телевизора были Бравлин и Карагада. Колдунья и маленький мангуп стояли на берегу Инчанг-Уса, вода в котором кипела по всей поверхности, однако не слишком сильно. Было видно, что Карагада чем-то рассержена, а Бравлин ежесекундно кланялся, словно пытаясь отвести от себя гнев своей госпожи.

– Она бросила в озеро козленка, - торопливо пересказал события для Элли, только сейчас присоединившейся к зрителям, Страшила, - мы не поняли, зачем; и вся вода закипела, но она почему-то осталась недовольна. Она прокричала что-то вроде «Могучий Инчанг, покажи, угрожает ли мне опасность». Похоже, она это спрашивала у озера или у того, кто в нем живет, но не получила ответа, и разозлилась на этого… коленоголового.

Карагада на экране тем временем подхватила Бравлина огромной ручищей и поднесла к самому своему лицу. Маленький мангуп на удивление спокойно глядел в желтые, страшные глаза своей госпожи.

– Ты что, не понял? - сказала Карагада шепотом, и это прозвучало ужаснее, чем самый громкий крик. – Настоящая жертва. Это сложный вопрос, мне нужна человеческая жертва. Приведи кого хочешь, и мигом!

Колдунья поставила человечка на землю. Зрители за много миль от долины Джей-Эрдем замерли у экрана, в смутной тревоге догадываясь, что за этим последует. Бравлин стоял, не шелохнувшись, и Карагада нетерпеливо подтолкнула его прочь от озера громадным кривым багровым ногтем. Смешной человечек обернулся к колдунье, униженно поклонился ей до земли и указал пальцем на себя.

– Нет, - отрубила колдунья. – Ты мне еще нужен. Приведи другого – кого хочешь. Старого, больного, идиота – я не такая уж живодерка, не бойся. Главное, чтоб это был человек.

Молчун энергично покачал головой – «Нет».

Колдунья оскалила клыки:

– Не сметь перечить мне!

Тогда Бравлин, словно приняв какое-то решение, быстро юркнул мимо растопыренных пальцев великанши и бросился к берегу. У самой кромки воды он остановился и указал на себя пальцем вновь.

– Нет, Бравлин! - проревела Карагада.

– Будь проклята, - отчетливо сказал маленький храбрец чистым, высоким голосом, и это был первый и последний раз, когда Страшила с друзьями услышали его. В следующую секунду старик снова повернулся к воде, оттолкнулся и прыгнул в озеро.

Элли закричала. Железный Дровосек поспешно заслонил от нее ужасную сцену рукой, но он напрасно беспокоился – больше они не видели Бравлина, потому что все изображение в один миг заволокло туманом. Из середины озера ввысь взмыл гигантский - в рост Карагады - водяной столб, окутанный паром.

– Покажи, что задумали эти людишки! - проревела невидимая в тумане колдунья. – Покажи, о великий Инчанг, грозит ли мне опасность, ибо у меня было предчувствие!

В следующую минуту изумленные зрители в Изумрудном Городе увидели, как в толще пара расчистилось, словно по мановению невидимой руки, окошко с рваными краями. В нем друзья с ужасом узрели миниатюрное изображение Урфина. Великан, хватаясь за редкие стволы и скальные уступы, карабкался в гору. Он был уже на подступах к долине.

Вдруг экран Волшебного Телевизора несколько раз мигнул, и изображение пропало.

***

Страшила засуетился у капризного агрегата, включал и выключал его, снова и снова пытаясь вызвать изображение долины Джей-Эрдем, но все было тщетно.

– Стрррашила, дррруг, а если попррробовать посмотррреть на Уррррфина? Он уже, должно быть, добрррался до долины, или вот-вот доберррется, - предложила Кагги-Карр, сидевшая на спинке кресла Правителя.

Как ни странно, идея помогла. Они увидели гигантскую фигуру Урфина, стоявшую на краю чашей лежавшей перед ним долины. Великан, прикрыв глаза рукой от солнца, всматривался вниз – туда, где в клубах пара стояла зловещая Карагада. Колдунья заметила противника. Похоже, ее удалось застать врасплох. Во всяком случае, на ее лице отразился мгновенный испуг. Было очевидно, что Урфин спустится в долину быстрее, чем Карагада сумеет ее покинуть – сражения было не избежать.

Гигантская женщина была безоружна, и ее взгляд заметался вокруг – но в Джей-Эрдем не было деревьев. Тогда Карагада схватила огромный плоский камень и подняла его над головой.

Зрители ждали, что Великан сразу бросится в бой. Однако он вдруг заговорил. Многократно усиленный и гулко отразившийся от скал голос был, без всякого сомнения, голосом Урфина, но столь непривычно звучавшим, что Элли вздрогнула.

– Карагада, - крикнул Великан. – Я не хочу тебя убивать! Отмени свое заклинание, поклянись никогда больше не вредить Волшебной Стране – и я уйду и больше не вернусь!

– Что он делает… - простонал Страшила, хватаясь руками за голову. – Ой дурааак… Ей же ничего не стоит притворно согласиться, а потом исподтишка убить и его, и всех нас!

Но злодейка лишь захохотала в ответ на предложение Урфина.

– Боишься сразиться со мной? – подначила она, подхватывая второй камень, не уступавший размерами первому. – Спускайся сюда, малыш, померимся силой!

Урфин пожал плечами и шагнул вперед. Карагада же, увидев, что врагу непросто передвигаться по крутой и узкой тропке, не стала терять времени даром. Сильно замахнувшись, она метнула в Великана первый камень, а следом за ним и второй.

Первый камень просвистел мимо, от второго Урфин попытался увернуться, но неудачно – камень чиркнул его зазубренным краем по плечу, рассекая кожу. Это словно рассердило Великана – он опустил наземь свою палицу, уперся в громадный кусок скалы и столкнул его вниз. Переворачиваясь по дороге, камень, набравший дикую скорость, пролетел на изрядном расстоянии от Карагады. Фея глумливо засмеялась.

Тогда Великан, снова вооружившись дубиной, бросился вниз гигантскими прыжками, не обращая внимания на свистевшие вокруг него камни, некоторые из которых – весьма увесистые – попадали в цель, и их удары, надо полагать, были довольно болезненными.

Когда Урфин достиг дна долины, Элли, получившая, наконец, возможность сравнить его с Карагадой, с ужасом увидела, что он ниже колдуньи на добрых пять локтей. «Мыша, - пронеслось у девушки в голове. - Господи, восемь листьев… Если он погибнет… никогда себе не прощу!»

С трудом увернувшись от очередного булыжника, Урфин уже приблизился к Карагаде на расстояние удара и занес палицу… и тут экран погас снова. Элли смутно представляла себе жевунский набор крепкой брани, но то, что им виртуозно владеет не только Дровосек, но и мягкий, вежливый Страшила, стало для нее откровением.

Правитель Изумрудного Города тряс телевизор, словно желая выколотить из него всю душу.

– Стелла! - вопил он. – По-вы-шен-но-го качества (неразборчиво)!

Встряска привела аппарат в чувство. Он мигнул, хрюкнул и снова вернулся к жизни. Но время было упущено. Картина кардинально изменилась: противники переместились к самому берегу озера. Гладь его еще не вполне успокоилась после самопожертвования Бравлина, и на фоне бурлящего котла, в клубах пара двигались, как громадные призраки, колдунья и Великан. Время от времени то одного из них, то другого становилось видно отчетливее в разрывах тумана. По лбу Урфина струилась кровь, а на правом плече темнел фиолетовым пятном след от мощного удара. Колени Великана были разбиты – вероятно, он падал и вновь поднимался. Когда же из тумана показалась фигура Карагады, все ахнули от ужаса: колдунья была вооружена здоровенной чугунной пушкой, некогда установленной в память о былых временах на подъезде к Изумрудному Городу; по всей видимости, колдунья прихватила ее «на память» еще месяц назад, а снегопад скрыл следы преступления. Пушка никогда не стреляла, но в руках гигантессы превратилась в страшное оружие. Куда там сосновой дубинке против такого!

Ран на теле колдуньи не был видно, словно Урфин ни разу не ударил ее, однако зрители вскоре разгадали его замысел – ловкими тычками палицы он медленно, но верно теснил Карагаду все ближе и ближе к воде. Понимала ли это Карагада? Похоже, что не вполне – битва распалила ее, она слишком увлеклась нанесением точных и болезненных ударов своему противнику.

В следующую минуту зрители закричали от ужаса: сильно взмахнув своей чугунной дубиной, колдунья выбила у Урфина палицу, и правая рука Великана безжизненно повисла вдоль тела. Урфин скрипнул зубами… Карагада хохотала и поднимала пушку над его головой, готовая через миг опустить ее и покончить с человеком, осмелившимся бросить ей вызов.

Вдруг крохотная крылатая тень метнулась у колдуньи перед лицом, метя клювом в глаза… птица… сквозь туман было не различить, какая именно. Колдунья, непроизвольно отшатнувшись, сделала шаг назад – и оступилась. Гигантская фигура какую-то долю секунды еще балансировала на кромке воды, а потом обрушилась в озеро с диким воплем, от которого кровь стыла в жилах. Столб кипящей воды невероятной высоты взметнулся из озера Инчанг-Ус, и все потонуло в тумане.

Прошло, должно быть, минут пять. Никто из зрителей не проронил ни слова… и вдруг они услышали странный звук. Кап… кап… кап… за окном тронного зала начали, одна за другой, таять намерзшие за месяц сосульки.

***

В Изумрудном Городе полным ходом шли приготовления к великолепному пиршеству. Люди пели и танцевали прямо на улицах, обнимали друг друга, плакали и смеялись. Проклятие спАло с Волшебной Страны. Гибель ей больше не грозила. Жуткая колдунья умерла!

Повсюду таял снег, тут же по улицам города бежали шумные ручьи – и почти мгновенно высыхали под жарким солнцем. То тут, то там сквозь ноздреватые сугробы прямо на глазах пробивалась яркая трава. На деревьях уже лопались почки. Канал вышел из берегов и затопил пару домиков в ближайшей деревне, но это никого не огорчало – даже их владельцев. Пение птиц, жужжание насекомых наполнило воздух, как песня – это была победная песня. Гимн солнцу, гимн лету, гимн Волшебной Стране Гудвина.

Страшила в тронном зале зубрил только что сочиненную им речь и примерял новый костюм зеленого бархата. Дровосеку до блеска начистили железные суставы и он, прохаживаясь по площади, так сиял на солнце, что на него было больно смотреть. Павиан Эйп, посланец Смелого Льва, на заднем дворе разучивал со своими подопечными хвалебную песнь в честь победы. Дин Гиор расчесывал золотым гребнем свою знаменитую бороду, а Фарамант, лучась от радости, протирал мягкой тряпочкой запасные зеленые очки всех размеров: в городе ожидали многочисленных гостей. Кагги-Карр, счастливая и встрепанная, носилась туда и сюда с не терпящими отлагательства праздничными поручениями.

Элли в городе не было – она стояла за стеной, на внешнем берегу рва, всматриваясь в горизонт. Подмышкой девушка держала объемистый коричневый пакет. Рядом с ней стояли два дуболома, привезшие на большой тачке трехведерный бочонок уменьшительной воды – доза была рассчитана с учетом просьбы Урфина. Мыша, нервничая, приплясывала от нетерпения у Элли на плече.

Великана они увидели издали. Его взлохмаченная черная голова появилась над лесом так внезапно, что Мыша от неожиданности чуть не свалилась на землю. Гигантский человек шел, заметно шатаясь и прихрамывая. Правая рука его казалось безжизненной… но когда он вышел на дорогу и приблизился так, что стало можно разглядеть его грязное, покрытое запекшейся кровью лицо, Элли с удивлением поняла, что он широко улыбается. Башмаки он потерял, или же они не выдержали горных троп, и босые ступни Великана поднимали фонтаны брызг, с размаху опускаясь в еще не просохшие лужи.

Подойдя к ожидавшим его на берегу, Великан опустился на колени и протянул к Элли левую ладонь. Девушка прикоснулась к его исцарапанным пальцам со сломанными ногтями и на секунду закрыла глаза. Она хотела было что-то сказать, но Великан, улыбаясь, покачал головой.

– Потом, - прошептал он. – Все потом.

– Хорошо, - просто ответила Элли. – Я буду ждать вас, Урфин. Вот, возьмите, - девушка положила на гигантскую ладонь коричневый пакет. – Ваша одежда и башмаки…

Дуболомы тем временем подали Великану бочонок уменьшительной воды.

***

«Потом» тоже не сложилась. Пока Элли, изнывая от собственной бесполезности, подпирала двери лазарета, за которыми Урфину накладывали повязку на сломанную руку, ее перехватила Кагги-Карр и велела немедленно спешить в тронный зал – Страшила желал, чтобы девушка непременно сидела рядом с ним на праздничном пиру.

Зал был уже полон гостей, и Страшила нетерпеливо замахал Элли руками. Правителю не терпелось опробовать на слушателях совершенно блестящую речь, сочиненную им утром. Страшила не без оснований считал своей немалой заслугой то, что речь, с трудом умещавшуюся на убористо исписанном с двух сторон пергаменте длиной в шесть локтей, ему удалось заучить наизусть. Как водится, он начал издалека.

Он уже добрался до первого путешествия Элли по Волшебной стране, когда в зале, наконец, появился Урфин. Бывший диктатор и бывший Великан, стараясь привлекать к себе как можно меньше внимания, присел на свободное место на краю ближайшей к выходу лавки и вместе со всеми принялся слушать речь Страшилы.

На Урфина стали оглядываться. Появление его на пиру многим показалось более чем странным; о роли Урфина в борьбе с Карагадой не знал никто, а Страшила в своем спиче до нее пока не добрался. Впрочем, Правитель был известен своей незлобивостью и в честь торжественного дня мог пригласить на пир даже бывшего узурпатора, рассудили придворные. Но все же опоздавший гость то и дело ловил на себе косые взгляды пировавших.

Страшила тем временем уже перешел к описанию создания великолепного рва, превратившего Изумрудный Город в остров. Для Элли эта история – в страшилином изложении – была в новинку, и она увлеклась, а когда снова повернулась к выходу – Урфина за столом уже не было.

– Прости, Страшила, милый, - пробормотала девушка, и, рассыпая по дороге извинения, начала торопливо пробираться к выходу мимо веселых гостей.

***

Урфина запыхавшаяся Элли догнала уже за стеной. Бывший диктатор размашисто шагал прочь от города, и лицо его было мрачно.

– Урфин! - слабо окликнула его девушка.

Тот резко остановился и развернулся.

– Мисс Эланора, - сказал он мягко. – Возвращайтесь к вашим друзьям – вы там нужны.

– Не уходите… прошу.

– Так будет лучше. Мне пока не стоит появляться в городе… люди не забыли и не простили, я их понимаю. Может быть, потом… А пока вернусь к себе, проведаю, как там мой огород после заморозков. Гуамоко уже, поди, заждался.

Элли молчала, не зная, что сказать, чтобы удержать его.

– Вы долго еще пробудете в Волшебной Стране? - поколебавшись, спросил бывший король.

– Не знаю… наверное, еще пару недель.

– Навестите меня как-нибудь, мисс Эланора, если вам не сложно, хорошо? - попросил Урфин тихо, и голос его дрогнул.

– Я обещаю, - твердо сказала Элли.
 

Глава 11
Изгнанник

Элли осторожно пробиралась между грядками по узким, раскисшим после прошедшего с утра дождя дорожкам. Некоторые растения в этом огороде были ей незнакомы; потом сразу бросилась в глаза могучая ботва картошки, вся сплошь в фиолетовых граммофончиках цветов. Картошка бывшему диктатору, определенно, удалась. А вот смородина подкачала… обогнув несколько изъеденных гусеницами до состояния кружевного зонтика чахлых кустов, девушка наконец услышала хриплый монотонный голос Гуамоко.

– А когда последнее яйцо после всех ее мытарств и терзаний проклюнулось, и вся родня на третий день по обычаю предков собралась на смотрины, все почтенные мои дедушки и бабушки до четвертого колена были просто шокированы неожиданным вульгарным зрелищем, осквернившим навсегда гнездо моих предков…

Филин, видимо, в очередной раз с удовольствием пересказывал хозяину длинную, невыносимо нудную (но весьма поучительную) историю о том, как его двоюродной прабабушке подложили в гнездо кукушкино яйцо. Разглагольствующий Гуамоко удобно устроился на верхней жерди изгороди, а рядом с ним Элли увидела самого Урфина. Бывший диктатор, стоя на коленях в жидкой грязи, осторожно рыхлил землю между какими-то бледными всходами.

Птица заметила гостью первой.

– Ну ладно, хозяин, до вечера, а я в лес поохотиться, - скороговоркой пробормотал филин и с шумом сорвался с места.

Урфин резко поднял голову и сразу увидел Элли.

Негодуя на собственное неожиданное смущение, девушка шагнула вперед, протягивая руку хозяину усадьбы:

– Здравствуйте, Урфин. Помните, я обещала вас навестить… Я как раз по пути в страну Жевунов… вот и подумала, что…, - она смешалась и замолчала, не зная, что еще сказать.

Урфин поспешно вскочил на ноги, вытирая о штаны перепачканные землей пальцы, и со всей почтительностью склонился к руке Элли:

– Мисс Эланора…Вы покидаете Волшебную Страну?

– Пока нет… не знаю…не могу сказать точно. Но я собралась в гости к Прему Кокусу и вспомнила о своем обещании. У вас тут здорово! Просто шикарный огород, и дом очень милый, честное слово.

– Спасибо, - Урфин улыбался, но был смущен явно не меньше, чем его гостья. Если не больше. - Прошу вас, проходите в дом, на улице сегодня прохладно.

Единственная комната изгнанника поражала своим аскетизмом. Первое, что бросалось тут в глаза - добротная деревянная мебель. Стол, табурет, шкаф, кровать. Все некрашеное, сработанное самыми простыми, примитивными столярными инструментами – но язык бы не повернулся назвать эту мебель грубой или неизящной. Она была прочна, более чем проста - и красива. Однако уютным этот дом нельзя было назвать никак. Ни занавесок, ни скатерти, ни картин на стенах. Несколько тарелок и кружек на столе - все деревянное - да помятый медный котелок над очагом – вот и все, чем приходилось теперь довольствоваться человеку, когда-то вкусившему роскоши изумрудного дворца.

Урфин Джюс придвинул Элли единственную табуретку, а сам опустился на кровать, покрытую куском грязноватой овчины. В этом импровизированном покрывале Элли узнала остатки одеяния гиганта, сшитого жевунами на скорую руку за три дня до памятной битвы.

– Может быть, вам предложить… - тут хозяин осекся, обвел взглядом глубоко посаженных черных глаз комнату, почесал в затылке и продолжал со смехом, – Ну собственно нечего предложить, если уж совсем начистоту, милая мисс Эланора. Съешьте яблоко, - он подвинул гостье деревянную миску. Яблоки были мелкие, зеленоватые, с какими-то лихорадочными пятнами фруктового румянца на боках – дикие.

Сердце Элли сжалось, и она поспешно взяла из «вазы» яблоко. Надкусила – оно оказалось неожиданно сочным и сладко-горьким, а надкушенное место через секунду покоричневело.

– Урфин, - девушка решила не тянуть больше и сделать то, ради чего она приехала. - У меня есть для вас одна вещь.

Элли расстегнула свою спортивную зеленую сумку, которую поставила у ножки стола (из ее недр немедленно выглянула любопытная Мыша, подмигнула и уселась сверху, бесцеремонно разглядывая бедную лачугу Урфина), и вытащила довольно большую бархатную коробку.

– Полагаю, вы согласитесь со мной, что ваш вклад в противостояние колдунье Карагаде… да что я говорю такое! Ваш подвиг – не был вознагражден как следует. Поэтому думаю, что вы вполне достойны этой награды.

Элли подвинула красную коробку к Джюсу.

Он открыл – огромный изумруд подмигнул разом несколькими радужными и зелеными лучами. Орден «За заслуги перед народами Волшебной Страны» был учрежден Страшилой Мудрым еще тогда, десять лет назад. После того, первого раза. С минуту Урфин лишь молча смотрел на оправленный в золото камень, и Элли решила ему помочь – встала, взяла награду в свои руки и бережно (пальцы почти не тряслись!) приколола к груди его залатанной в нескольких местах холщовой рубахи. Мыша, не выдержав, пафосности момента, бурно зааплодировала - и тут же свалилась в расстегнутую сумку.

Урфин наконец поднял глаза на девушку.

– Следует ли это понимать так, что Правитель Изумрудного Города и Сопредельных Земель Трижды Премудрый Страшила, – он нарочно медленно и тщательно проговорил весь титул полностью, – приставил меня к этой высокой награде и просил вас передать мне ее?

Элли замешкалась с ответом лишь на долю секунды, но и этого мгновения бывшему королю хватило для того, чтобы сделать правильные выводы.

– Понятно, - он кивнул, хотя Элли не успела произнести ни слова, а потом медленно и уверенно отстегнул орден, и пальцы его не дрожали совсем.

Урфин вернул орден в бархатную коробку, закрыл ее и отодвинул от себя.

– Не надо, Элли, - сказал он попытавшейся что-то возразить девушке тихо и ласково. –Спасибо, но не надо. Это ваша награда, а не моя, и только вы имеете право носить ее.

– Ну и что, что моя! - Элли прорвало, наконец, она почти кричала. - Раз моя, я могу делать с ней все, что хочу, а хочу я восстановить справедливость. Мы-то с вами знаем - знаем! – кто на самом деле победил Карагаду, кто жертвовал собой, кто рисковал своей жизнью! Это было несправедливо, это было так непохоже на Страшилу – так поступить с вами! Вы заслужили! В конце концов, могу я просто сделать вам подарок, - закончила она уже тише.

– Не нужно, Элли… мисс Эланора. Вы же знаете, все что было мне нужно – снова зажить в ладах с собственной совестью. Это несравнимо дороже, и больше мне нечего было и желать. Ну разве что еще – он поколебался – разве что, прощения, но может быть потом, со временем… в общем-то я и не рассчитывал даже… - Урфин помолчал, а потом продолжал совсем другим, веселым тоном: – Если вам уж так хочется мне что-нибудь подарить, подарите что-нибудь такое, что напоминало бы мне о вас. Что-то ваше, из большого мира… да хоть пуговицу с вашего платья! Буду носить ее на шее как талисман, - голос его смеялся, но глаза под черными нависшими бровями были неожиданно серьезны.

– Ох, я, право, и не знаю, у меня нет ничего такого с собой, - девушка растерянно оглядывала свое клетчатое платье без всяких украшений, дешевенькую тканьевую сумку, перебирая мысленно ее нехитрое содержимое.

– Элли, Элли! - завопила вдруг Мыша. - Подари ему это, вот это! Элли! - Мыша, подпрыгивая от нетерпения, пыталась оторвать от замочка «молнии» на сумке копеечный пластиковый брелок в виде сердечка.

Сработанное умелыми мастерами Поднебесной, прозрачное сердечко было до половины заполнено ядовито-розовым глицерином, в котором плавали на поверхности пластмассовые же «монетки».

– Мыша! - с упреком воскликнула Элли, заливаясь краской.

Но Мыша уже справилась со своим непростым делом. С трудом удерживая в зубах брелок размером с нее саму, она вскарабкалась по штанине Урфина, взобралась на его подставленную ладонь и протянула ему сердечко двумя лапами с таким комичным и торжественным видом, что даже сконфуженная девушка рассмеялась.

– Благодарю, - серьезно произнес Урфин, наклоняя голову. – Это очень ценный подарок, - добавил он, пряча безделушку.

Почему-то после этой сцены с участием Мыши Элли почувствовала себя легче. Она принялась рассматривать стол, дверки буфета, восхищаясь и хваля столярное искусство хозяина, и вдруг без всякого перехода к новой теме спросила:

– Урфин, скажите, сколько вам лет?

– Тридцать восемь.

– И вы всю жизнь… один?

– Выходит, что так, - Урфин помолчал, а потом спросил с какой-то неожиданной решительностью в голосе: – Мисс Эланора, а вы? То есть, я хочу сказать… там, в большом мире, есть человек который ждет вас?

– Простите, если я задал слишком личный вопрос, - добавил он, видя, что девушка молчит.

Но Элли медленно покачала головой, словно не слышала последней фразы и размышляла над предшествовавшим ей вопросом.

– Нет, – сказала она, поднимая голову и глядя на изгнанника в упор. – Нет, меня там никто не ждет. И я совершенно не уверена, что хочу туда вернуться.
 

Эпилог

Для Волшебной Страны настала золотая эпоха. Теперь, когда были повержены все злые колдуньи, опасность мирным маленьким народам больше не грозила ни с одной из сторон света.

Добрые волшебные существа – Смелый Лев (а впоследствии - его старший сын), Железный Дровосек, Страшила – мудро и справедливо правили своими народами. Обитатели Желтой и Розовой стран процветали благодаря Виллине, не забывавшей сверяться cо своей Волшебной Книгой, и вечно юной красавице Стелле, обладавшей исключительно мягким характером.

Стелле удалось создать поразительный артефакт – палатку-невидимку, делавшую невидимой от одного до четырех спрятавшихся в ней существ и до 50 килограммов их багажа, включая походные кровати и гамаки. Что самое необычайное, палатка-невидимка, в отличие от обруча лисьего короля, серебряных башмачков и многого другого, не теряла своих уникальных свойств в большом мире. Поэтому все желающие могли теперь беспрепятственно совершать путешествия за Кругосветные Горы – разумеется, при условии полной конспирации и соблюдения необходимых мер предосторожности. В популярный тур «За Горы с Палаткой» жевуны, болтуны, марраны и прочие обыватели записывались в очередь на год, а то и два вперед.

Элли навсегда осталась в Волшебной Стране. Поскольку живет она на отшибе, местные жители подзабыли, кто она такая, и считают ее простой крестьянской, иногда приносящей на продажу в деревню деревянную посуду, овощи и лекарственные травы. Жевуны знают ее под именем Эланоры Урфин – по когидскому обычаю, в качестве фамилии она взяла имя мужа.

Элеонорой Смит она осталась для своих родных, живущих за Горами. Раз в год, когда в Канзасе весна, она просит старика Ружеро снарядить Ойххо и летит навестить Джона с Анной, Энни, Тима, Фреда, дядюшку Чарли. Канзасские соседи уверены, что девушка, выйдя замуж, уехала в Мексику; их не разубеждают. Так же, кстати, считает и Ник. Супруг Элли побывать во «внешнем мире» хотя бы раз отказался наотрез.

Изредка Элли видится со Страшилой Мудрым и Железным Дровосеком, со старой вороной Кагги-Карр (обычно их встречи приурочены к приездам Энни, Тима, Чарли и Фреда; однажды в Волшебной Стране побывали и родители Элли). Иногда она навещает их, приезжая в Изумрудный город, а бывает, что и сами царственные особы посещают ее скромное жилище. Воспоминаний о былых приключениях хватает до утра.

Непросто сложились отношения у Гуамоколотокинта с Мышей. Гордая птица сильно переживает в глубине души, что шумный, бестактный и любопытный сверх всякой меры маленький новый квартирант, хоть и выглядит как настоящий, абсолютно несъедобен. Жизнерадостная Мыша, не понимающая тонких чувств филина, часто обижается на его грубость и раздражительный тон.

_________
Комментировать